Драгунская Ксения Викторовна
Честные истории
* * *
Жалко, что я узнал Ксюшу Драгунскую уже на закате молодости. Потому что такому маленькому мальчику, каким был я, очень подошла бы такая маленькая девочка, какой была Ксюша. Почему? Девочка Ксюша была бы САМАЯ ГЛАВНАЯ — а это меня бы очень закалило, и я бы не так сильно страдал потом от САМЫХ ГЛАВНЫХ тётенек. Девочка Ксюша была бы САМАЯ ВЕСЁЛАЯ, а это бы закалило меня уже в том смысле, что есть люди и повеселее меня. К тому же юмор у Ксюши абсолютно добрый. А если кто-то считает, что он абсолютно злой, то это открытая злость, ясная и чистая, как горный хрусталь. Девочка Ксюша была бы САМАЯ ЖАЛОСТЛИВАЯ, а мне бы очень пригодилась такая девочка, потому что от мальчиков сострадания, как известно, не дождёшься. И без Ксюши мои огромные детские обиды воспалялись бешено, и, может, поэтому, у меня получился в дальнейшем неправильный юмор. И ещё девочка Ксюша была бы САМАЯ ПОНИМАЮЩАЯ. Таким образом, хотя бы один человек во всем мире поверил бы в мои нераскрытые литературные таланты. Но ничего этого не случилось. Не было такой маленькой девочки в моей жизни. Не повезло мне. Но появилась. Повезло мне. А теперь и вам — тем, кто впервые прочитает эти живые рассказы с тонким привкусом мистификации. И тут я как бы естественно перехожу к характеристикам прозы Ксюши Драгунской. И так же естественно с этими характеристиками закругляюсь, потому что чего зря языком чесать, когда пора читать и улыбаться, как кот на сметанку.
Вступление
Повзрослеть человек не успевает.
Жизнь слишком короткая.
Человек успевает только научиться ходить не падая, есть не пачкаясь, врать, ненавидеть, притворяться, не плакать, когда очень больно…
Лица меняются, вырастают бороды, а люди всё те же — дети, лелеющие глупые мечты, затаившие надежды, которым не суждено сбыться.
И старушки тоже — маленькие девочки…
Бывают, конечно, редкие люди, которые никогда не были детьми. Именно они обычно становятся вредными взрослыми.
Но им эту книжку лучше не читать!
Честные истории
пособие по борьбе с вредными взрослыми
и другими мелкими неприятностями
Эту книжку я пишу для своих внуков. Их у меня, правда, пока ещё нет, но обязательно будут. Если есть сын, значит, будут и внуки. Верная примета! Надеюсь, что это будут именно внуки, в смысле, мальчики. Когда у меня ещё не было сына, больше всего на свете я боялась, что родится девочка. Что с ней делать-то? О чём говорить? Чему учить? Я всё детство мечтала стать мальчиком, и до сих пор надеюсь, вдруг повезёт, и стану всё-таки. Нет, не дядькой, а мальчиком. А с девочками я совсем не умею обращаться — какие-то там бантики, розовые штучки, тонкие голоса. К тому же куколки. В детстве у меня не получалось пеленать куколок, и от злости я отламывала им руки-ноги…
Нет, вся надежда на мальчиков, мы будем с ними гонять на великах, строить из «лего», приводить домой бродячих барбосов, а по осени ходить на речку, чтобы стрелять из рогатки по рыбакам. Конечно, мы будем промахиваться, и наши камешки весело поплюхаются мимо, в воду, а рыбаки станут оглядываться по сторонам, не понимая, что происходит. И мы распугаем им всю рыбу, и правильно, потому что пусть лучше рыба плавает и живёт дальше в нашей речке, а съесть на ужин рыбаки могут что-нибудь другое. Тем более, что рыба в этой речке давно несъедобная — очень мелкая, но обычно двухголовая, бородатая и с глазами на животе.
А уж к тому времени, как мои внуки подрастут, и вовсе неизвестно, что будет водиться в нашей речке.
Так что я пишу эту книжку для своих внуков уже сейчас, заранее, пока помню, какое было у меня детство и что со мной случалось. А то вдруг потом, когда стану старенькая, я всё забуду и перепутаю?
Дурные наклонности
Запросто, легко умещаясь, я сижу на широком подоконнике.
На кухне взрослые говорят про жизнь, рассказывают анекдоты, понижая голоса, «это не при ребёнке», упоминают Галича и Солженицына. Хочется закричать, что я всё слышу и прекрасно знаю эти фамилии.
То-то они все там на кухне удивятся!
Я смотрю с одиннадцатого этажа на Садовое кольцо. Там машинки — «Волги», такси с оранжевыми крышами, жёлто-синие милицейские «москвичата», «запорожцы», похожие на божьих коровок и милые, грустно улыбающиеся троллейбусы, дальние родственники слонов и бегемотов. Посреди Садового кольца ещё толпятся старые дома, кафе «Радуга», мастерские ремонта обуви, лавчонки, норки, «мебелирашки», как говорит мама.