Выбрать главу
Я молод был, я верно служил, Хозяина вещи с собой носил. Я годен был для любых услуг, Метлою гнал я синих мух.

Хор подхватывал:

Джим, бери зерно, а мне всё равно. Хозяин помер давным-давно!

В этом месте мощный гудок «Текумсэ» заглушил песню. Подходили к излучине реки.

Однажды хозяин поехал на пони, За ним пустился и я в погоню. Тебе надо знать про пони, мой друг, Что пони не любит синих мух…

Хор дружно грянул:

Джим, бери зерно, а мне всё равно. Хозяин помер давным-давно!

— Что они там воют? — сердито сказал Аллан. — Какие там синие мухи?

— Забавная песня, — усмехнулся Эйб. — Хозяин помер, а чёрным всё равно.

Дальше в песне говорилось, что синяя муха укусила пони. Лошадка взбесилась, и хозяин полетел в канаву.

Хозяин был мёртв, шериф был глух; Решили, что помер от синих мух.

Хор поддержал:

Джим, бери зерно, а мне всё равно. Хозяин помер давным-давно…

Пароход замедлил ход. Колёса заработали в обратную сторону, за кормой образовался вал пены. И тут раздались вопли:

— Держи! Держи! Бросился! Давай конец!

— Выплывает! Нет, не выплывает! Куда ему выплыть — в цепях?

— Батюшки! Попал под колесо! Конец негру!

— Назад, мерзавец! — бесновался субъект в клетчатых панталонах, потрясая пистолетом. — Выбирайся, а то прострелю голову!

— Остановите колёса! Человек за бортом!

— Прошу прощения, господа, — отвечал сверху помощник капитана. — Я не могу остановить пароход из-за какого-то сумасшедшего негра. Мы и так отстали от «Алмаза» на полтора часа и теряем славу лучшего ходока на Миссисипи. Лево на борт! Полный вперёд!

Прошло два часа. «Текумсэ» уже миновал излучину и теперь шёл посередине реки, посылая в небо два столба чёрного дыма и набирая скорость своими гигантскими колёсами. Наверху, в салоне, раздавались звуки фортепьяно. Кто-то наигрывал модный танец вальс. Солнце заходило, и река постепенно багровела, словно несла не воду, а кровь. Эйб стоял у поручней и молча глядел вдаль. К нему подошёл Аллан.

— О чём ты думаешь, Эйб? — спросил он.

— О южанах. У них в голове рыцари и лорды. Они считают, что это и есть «подлинная Америка». А я вспомнил Поля Ба́ньяна.

— Баньян! Бабушкины сказки!

— А всё-таки в них есть зерно истины. Поль Баньян прорубал себе дорогу через леса. Он валил одной рукой сосны, а ростом он был даже выше меня…

— Ну, выше тебя людей не бывает, — насмешливо заметил Аллан.

— Подожди! Так вот, Баньян завёл себе ручного быка. И этот бык, смышлёное животное, указывал Баньяну дорогу на запад. Баньян прорубил первую тропу через дикий лес.

— И куда она его привела?

— Не знаю, Аллан. Но по этой тропе пошли фургоны переселенцев.

— Такому быку следовало бы поставить памятник в Вашингтоне, — сказал Аллан.

— Не смейся! Баньян произносил речи перед этим быком…

— Точь-в-точь как ты перед пнями в лесу, Эйб!

— Не перебивай! И Баньян научил этого быка работать… понимаешь, Аллан? Работать! У Поля Баньяна не было ничего, кроме богатырских рук! Вот где подлинная Америка!

— Ладно, — лениво протянул Аллан, — бог знает, что у тебя в голове. Среди южан тоже есть неплохие парни.

— Твой отец богат, — сказал Эйб, — но он послал тебя на лодке, как простого рабочего. Представь себе Арчи Грегсона на плоту, с багром в руке. Может ли это быть?

Аллан рассмеялся.

— Нет, с плотом ему не справиться! Кстати, ты знаешь, кто был утонувший негр? Это наш знакомый Аполлон.

Эйб вздрогнул.

— Как? Его продали?

— Продали. Но он не упал, а бросился в воду.

— Хотел бежать?

— Какое там «бежать»! — усмехнулся Аллан. — Разве можно бежать без руки, с тяжёлой цепью на ногах? Он хотел утонуть и добился своего.

— Ах, вот что, — сказал Эйб. — Так он «ушёл на свободу»?

— И да простит его господь, — отозвался Аллан.

Они замолчали и долго смотрели на багряный закат. Река всё ещё была красная, а посередине медленно плыло одинокое, чёрное бревно…

Пожалуй, не стоит описывать закатное небо над великой рекой. Это превосходно сделал американский писатель Марк Твен в своей замечательной книге «Жизнь на Миссисипи». Прочитайте эту книгу, и вы всё узнаете.