Было заметно, что петь они все отвыкли, и теперь, открывая рты, как будто удивлялись сами себе. И тому, что помнят слова про елочку, про то, сколько на ней шариков цветных и всего прочего.
Преимущество хорового пения в том, что отдельные голоса, какие бы они ни были, в нем теряются, и звучит общий хор всегда красиво. С людьми стало что-то происходить. Смущение их уходило, морщины разглаживались, в глазах появлялась радость. И, когда слова кончились, сотрудники огорченно застыли, словно потерянные.
В наступившей тишине зазвучали отчетливые аплодисменты шефа.
- Душевно, коллеги! - похвалил он. - Даже не ожидал, что мы так можем.
- Как будто вернулась в старшую группу детского сада! - нервно хохотнула секретарша.
- Вот бы кто зашел, - бросила в пространство одна из менеджеров. - Решили б, наверное, что мы уже совсем упоротые в доску.
Ее слова многих рассмешили; во всяком случае, похвала начальника не столь способствовала расслаблению. Пиноккио отметил, что зря старик Мороз принимал меры: уходить раньше с корпоративного мероприятия никто не решался. Равно как и отлынивать; все прекрасно знали, что начальство строго следит и тех, кто отшивается, берет на карандаш.
- Что там у тебя дальше по программе, Рубль Деревянный? - потребовал шеф.
Пиноккио почесал в затылке.
- Ну... стишки расскажите, - предложил он.
Участники корпоратива демонстративно скисли.
- Нет, ну точно, прямо утренник в детском саду, - проворчала заместитель бухгалтера. - Дедушка Мороз, мы, никак, повзрослели уже, а?
- Нифига! - выпалил Пиноккио, не подумав.
Его нос, сохранивший прежние размеры, незыблемо свидетельствовал, что, пусть не всем это приятно, а так оно и есть. Вот настаивающая сейчас на своей взрослости тетка была на редкость обидчивой: и кто глянул на нее якобы не так, и кто прошел мимо, не поздоровавшись, сразу рисовались ей злоумышленниками, пренебрегающими ее несомненными достоинствами. Так маленьких девочек, привыкших к всеобщему умилению, задевает невнимание гостя, заскочившего по делам. И пакостила почтенная дама в свои сорок с хвостиком совсем как маленькая, жаловалась всем подряд и распускала сплетни. И то хорошо, что этим ограничивалась и в служебных бумажках, помня о взрослой ответственности, оставалась аккуратна.
- Ага, строит нас тут, как сопляков, - пробормотал молоденький курьер в углу. Пиноккио знал, что он хотел бы пораньше свалить с мероприятия, как в будние дни - с работы, и все затем лишь, чтоб резаться в стрелялки дома на компьютере. Так, между прочим, парень провел и прошлую новогоднюю ночь, и позапрошлую.
- Ну, раз такие взрослые, расскажите свои стихи, - не отступил от просьбы Пиноккио. - Кто сочиняет? Только не надо галиматьи в стиле «От моей большой любви распускаются цветы, прекращаются понты и сбываются мечты»! - поспешно предупредил он.
- А если они от сердца? - демонстративно оскорбился усатый менеджер по персоналу.
- Не от сердца, а от другого места, - поправил честный Пиноккио, и добавил, желая пресечь показную обиду усача, - от задницы вообще! Ну?
Он требовательно оглядел коллектив и, заметив, как старичок - главный бухгалтер, самый пожилой сотрудник, нервно покашливает в кулак, призывно кивнул ему.
- Ну, раз таки заговорили про задницу, - многообещающе начал почтенный член коллектива, сразу приковав к себе общее внимание. - Не к столу, конечно, будь оно сказано, и пусть наши дамы простят меня...
Он умолк, давая понять, что сомневается, продолжать ему или нет.
- Так давайте выйдем из-за стола тогда! - энергично распорядился шеф. - Не прилепились же мы к стульям, в самом деле. Просим, просим Вас, Борис Эдуардович!
Сотрудники бодро попрыгали со своих мест, сгорая от любопытства, что за поэзию мог наваять главный бухгалтер. В мгновение ока они окружили его на небольшом пространстве импровизированной сцены, так что бедняге, и захоти он сбежать, некуда было податься.
Старичок еще раз прокашлялся и заговорил.
- Надо признаться, я очень люблю природу. В молодости мы устраивали походы, ходили на речку и так далее. Теперь молодежь не такая, но это все неважно. Меня так удручает, - глуховатый голос взвился к потолку, - как люди в наше время обращаются с окружающей средой. Всюду, где появятся, норовят устроить свалку. Разве не так?!
Подтверждающий гул коллег продемонстрировал, что они в полной мере разделяют его возмущение. Ободренный, Борис Эдуардович продолжал:
- Ведь и гадят, прошу прощения, где ни попадя.