— Какая удача, что здесь стоит ящик, на него мы и сядем, — вполголоса сказал Джулиус. — Ты садись с той стороны, я сяду здесь и — да, так и есть — перед нами будет отличный глазок. Я так и предполагал, что он может здесь оказаться. А значит, мы не должны будем полагаться только на слух. Я хорошо вижу дверь. Не думаю, чтобы в десять тридцать утра целые толпы стремились прийти сюда любоваться неоклассическими интерьерами. Согласен, Саймон?
— Да, — сказал Саймон и почувствовал, что шепчет. Джулиус потянул его вниз и усадил рядом с собой на ящик. — Но что же, в конце концов?..
— Два стула, которые ты так любезно переставил, находятся всего в нескольких футах от нас. Правда, устоять перед искушением сесть на них будет немыслимо? Наши куколки, безусловно, сядут сюда.
— Но я все же не понимаю… — Это какой-то абсурдный кошмар, думал Саймон. Что-то нелепое и ужасное. Я сижу рядом с Джулиусом, на ящике, спрятавшись за ложной стеной музейной комнаты. Мне нужно было отказаться в этом участвовать. Но в чем, собственно, я участвую?
— Скоро поймешь, моя прелесть. На этой маленькой сцене скоро появятся двое прекрасно знакомых нам людей. И ты сделаешься свидетелем любовного объяснения, которое, думаю, несколько удивит тебя.
— Джулиус, я не хочу, позвольте мне уйти…
Рука Джулиуса крепко нажала ему на плечо и не позволила встать.
— Ш-ш-ш, теперь уходить нельзя. Иначе ты все испортишь, а этого я тебе не позволю. Я приготовил для тебя редкостное развлечение, мой мальчик. Тебе надо благодарить меня.
— Но что это все такое?
— Магия созревшего лета. Теперь сиди тихо и жди. Тихо, тихо.
В наступившей тишине Саймон прислушивался к своему учащенному дыханию и гулким ударам сердца. Тесно прижатый в полутьме к боку Джулиуса, он вдруг ощутил, что тот, все еще не отпуская его плеча, завладел теперь и его рукой и начал мягко щекотать ладонь. У Саймона все поплыло перед глазами.
Раздались звуки шагов. Кто-то явно вошел в комнату. Легкий, отчетливый шум шагов, шагов женщины. Потом вздох. Саймон слегка шевельнулся, освобождая ладонь из руки Джулиуса, и тот легко отпустил ее. Короткая пауза — потом снова шаги, на этот раз тяжелые, мужские. Кто-то заговорил совсем рядом. Испуганно выдохнув, Саймон зажал себе рот рукой. Этот голос был голосом Руперта.
— Здравствуй, моя дорогая…
— О… Руперт, — раздалось в ответ. Это был голос Морган.
Прижав кулаки ко рту, Саймон закрыл глаза.
— Руперт, прости… я волнуюсь… так странно видеть тебя теперь… когда все изменилось…
— Не беспокойся, детка, тебе не о чем беспокоиться. Давай сядем сюда, вот на эти стулья. По-моему, это не экспонаты.
— Я не могу… удержаться от удивления… я никогда не предполагала…
— Такое всегда случается неожиданно, дорогая.
— Все кажется изменившимся.
— И с этими изменениями нужно будет справиться. Но на самом деле мы те же. И знаем друг друга давным-давно.
— Да, и это важнее всего, я права? Я знала, что ты ко всему отнесешься разумно и трезво. В тебе столько трезвости.
— Нелегко оставаться трезвым в нынешней ситуации.
— Если это вообще возможно, ты справишься.
— Видишь ли, дорогая, все это представляется мне очень серьезным.
— Мне тоже! Руперт, ты даже не представляешь себе, как я тронута… Ты так добр ко мне…
— А ты ожидала чего-то другого? Сейчас главное — не потерять хладнокровия. Не сбежать. Ты согласна, что бегство — не выход?
— Да, полностью. Я много об этом думала. Это было бы трусостью. Руперт, ты сказал что-нибудь Хильде?
— Нет. И не собираюсь. Так будет правильнее.
— Да. Правильнее. Хотя мне кажется… Руперт, но ведь все будет хорошо? Я не хочу причинять боль. Ни тебе, ни Хильде…
— Уверен, что никто не испытает боли, если, конечно, мы не позволим эмоциям сбить себя с ног. Сейчас все это имеет оттенок болезненности… и с этим ничего не сделать. Но никаких трагедий не будет, их просто не может быть. Мы ведь всегда любили друг друга, Морган. И хорошо знали друг друга…
— Надеюсь, что узнаем еще лучше.
— Я тоже на это надеюсь. Видишь ли, мне представляется, что наша цель не обойти любовь, а пройти сквозь нее и выйти к любви иной, подчиненной рассудку и лучше вписывающейся в реальность. На этом пути ничего плохого не будет.
— Руперт, ведь ты не считаешь, что это нечто мимолетное? Мне кажется… теперь, когда я вдруг увидела тебя по-новому… я уже не могла бы вернуться к прежнему… да, не смогла бы.