— Просто какой-то страшный сон! — воскликнул Руперт. — Ничего не понимаю. Мы с Морган… это ведь только началось… мы встретились всего несколько раз… прошло такое короткое время… никто не мог еще узнать…
— Многое может случиться и за короткое время, и разговоров всегда бывает достаточно. Если, как ты говоришь, все еще «только что началось», у вас, безусловно, был бурный старт. А теперь, очень прошу, оставь меня одну. Я устала, устала, устала от всего этого. Думаю, завтра я куда-нибудь уеду.
— Но ты должна поверить мне! — вскрикнул Руперт. — Все это как-то раздуто и вывернуто. Морган сумеет рассказать тебе, как все было. Она ужаснется, когда узнает…
— Она уже знает, — ответила Хильда. — Сегодня днем я написала ей подробное письмо и отнесла его. Просила ее никогда больше не предпринимать никаких попыток к общению. А теперь уходи, Руперт, уходи и не возвращайся в эту комнату. Спи где-нибудь в другом месте. Обо мне можешь не беспокоиться. Попыток самоубийства или еще чего-нибудь в этом роде не будет. Я просто хочу остаться одна. Посмотри лучше, что делает Джулиус. По-моему, он еще в доме.
Внизу громко стукнула дверь.
— На самом деле… ничто не разрушено, — какая-то тяжесть сковала Руперта, и он едва мог говорить, — ничто не разрушено, Хильда… и мы с тобой будем вместе… всегда…
— Пожалуйста, уходи.
Руперт вышел. Услышал, как за спиной щелкнул замок. Спустился в гостиную.
Джулиус вежливо поднялся. На нем был темно-синий шелковый халат Руперта, в руках — стаканчик с виски.
— Прошу прощения, Руперт, я тут без спросу подобрался к выпивке.
— Почему ты… все еще здесь?.. — спросил Руперт. Солнце зашло, к саду подкрались сумерки и пронизали его густым коричневым светом. Поднявшийся ветер колыхал кусты роз. Одна из ламп горела, но все-таки в комнате было полутемно.
Джулиус стоял чуть подавшись вперед, на крупном бледном лице играла улыбка, высохшие после неожиданного купания волосы были пушистыми.
— Сочувствую, вечер, конечно, не удался. Но все-таки уйти в твоем халате я не мог. А взять костюм без спросу было неловко. Моя одежда, к сожалению, еще мокрая.
— Ты что, говорил Хильде, что у меня роман с Морган?
— Нет. Я знаю, что ходят какие-то толки, и посоветовал Хильде не относиться к ним всерьез.
Глядя на едва различимое в полутьме лицо Джулиуса и огромную тень, отбрасываемую им на стену, Руперт проговорил:
— На меня навалилось что-то абсурдное.
— Представляю себе твое состояние, — сказал Джулиус. — Позволь налить тебе виски. Кстати, ты встретил Питера?
— Нет. Разве он здесь был? — Руперт автоматически взял протянутую ему рюмку.
— Да. Несколько минут назад ушел. Это он стукнул дверью.
— О каком моем состоянии ты говоришь? Все эти толки совершенно ложные.
— Ну разумеется.
— Тогда о чем, собственно, речь, и почему ты вообще обсуждал что-то с Хильдой?
— Дорогой Руперт, Хильда жаждала обсуждений. Я постарался ее успокоить. Сказал, что эти вещи мимолетны и лучше всего вести себя так, будто совсем ничего и нет…
— Ты подталкивал ее к грязным мыслям обо мне…
— Не смеши меня, Руперт. И пожалуйста, не взвивайся. Твоя жена нуждалась в утешении, а может, и в совете. Я сказал ей, и действительно так считаю, что случившееся ничтожно и для серьезной тревоги нет никаких оснований.
— Но ведь ничего не случилось!
— Если ты утверждаешь это, безусловно.
— Ты что, не веришь мне?
— Конечно.
— Все запуталось, дико запуталось, и я просто не понимаю, как эти слухи…
— Люди, как ты отлично знаешь, злы и наблюдательны. И очень любят обнаружить слабость в тех, кому завидуют и кем восхищаются.
— А я предоставил им основание для обвинений! Что-то было. Слухи возникли не на пустом месте. И меня можно чудовищно обвинять. — Он сел.
— Лучше тебе самому признать это, — сказал Джулиус. — Да почему бы и не оказаться чуть-чуть виноватым? Ты страшно расстроен, потому что твой идеальный образ померк. Покосился и пошел трещинами и в твоих глазах, и в глазах Хильды. Ты слишком много брал на себя, Руперт. Брак не может быть так хорош, как был, с твоей точки зрения, твой. И человеку не дано быть таким безупречным, каким ты пытался казаться. Жалко, конечно, что тебе пришло в голову лечь в постель именно со свояченицей…
— Но я не…
— Подробности не так важны. Ты сам признал, что кое-что случилось. А с точки зрения Хильды, подробности и вообще не существенны. Она увидела, что ты увлекся Морган, и идол рухнул со своего пьедестала. Возможно, это и к лучшему. Конечно, к прежнему не вернуться, но вы останетесь супругами и заживете, как и все другие. Немного трезвого взгляда на вещи, капля того, что можно, наверно, назвать ироническим пессимизмом, послужит прекраснейшей смазкой колес. Жизнь человеческая — дьявольски запутанна, мой милый Руперт, и тебе в самом деле стоит бросить эти претензии на свое совершенство, в особенности теперь, когда обратное так очевидно. Что же касается Морган, то эта бедняжка создана, чтобы гоняться за мужчинами, всюду сеять неразбериху и бесконечно себя обманывать. Воображает себя воплощением интеллекта, а сама постоянно ослеплена чувствами и готова прощать себе что угодно. Но, впрочем, очень мила, и не удивительно, что тебе захотелось помочь ей. Она привлекательна, ты ей нужен. При этом раскладе роман был практически неизбежен. Так что не надо чрезмерно винить себя…