Саймон выскочил следом и сбежал по ступенькам на тротуар.
— Таллис, она не с Джулиусом. Они приехали врозь. Они не встречаются. Что-нибудь передать ей?
Фонаря рядом не было, и лицо Саймона оставалось почти невидимым.
— Спасибо, не надо. Но спасибо, что предложил это. Спокойной ночи.
Саймон бегом помчался назад, в столовую. Аксель сидел, спрятав лицо в ладонях. Джулиус, улыбаясь, покачивался на стуле.
— Ну и ну, — сказал он.
— О боже! — выдохнул Аксель, проводя рукой по волосам.
— Какой удивительно странный маленький человечек, — сказал Джулиус. — Ему пристало бы сидеть на грибной полянке.
— Ему не пристало брать вашу руку, — сказал Саймон. Он вдруг ужасно расстроился, и ему стало невыносимо жаль Таллиса.
— Согласен, — сказал Аксель.
— И я согласен, — сказал Джулиус, — но дело в том, что это он протянул руку, хотя, скорее всего, и не думал этого делать, а протянул ее инстинктивно. Он нервный субъект, это видно сразу.
— Он замечательный человек, — сказал Саймон и налил себе еще виски.
— Не сомневаюсь, — откликнулся Джулиус. — Я говорил о первом впечатлении, которое вряд ли буду иметь возможность откорректировать. Ну, Аксель, мне пора. Если ты помнишь, я всегда ложусь рано. Моя машина — только что взял напрокат — стоит рядом с домом, так что я, к счастью, не столкнусь с вашим рыжеволосым другом где-нибудь на платформе метро.
Джулиус поднялся, и все вышли в холл.
— Твое пальто наверху? — спросил Аксель. — Одну минуту, я его принесу.
Саймон и Джулиус остались вдвоем.
Слегка наклонившись, Джулиус улыбнулся Саймону. Потом, чуть подавшись вперед, дотронулся до плеча. Не понимая, как это истолковать, Саймон вздрогнул.
— Приходи ко мне в пятницу в восемь вечера, — прошептал Джулиус ему на ухо. — Ни слова Акселю.
Наверху хлопнула дверь. Аксель вернулся, неся пальто Джулиуса.
— Ну, большое спасибо, Аксель, и большое спасибо тебе, Саймон, тоже. Видите? Вот и моя машина. Думаю, вы одобрите то, что она английская. Руперт был бы доволен. Доброй ночи, друзья, доброй ночи.
Заперев дверь, Саймон следом за Акселем прошел в гостиную. Приглашение Джулиуса повергло его в полную растерянность. Что оно значило? «Ни слова Акселю». Но почему? Не лучше ли сразу же все рассказать?
Сидя около газового камина, Аксель снимал туфли. Саймон машинально собирал пепельницы. Как правильнее поступить? Непонятная ситуация.
— Да, получилось неудачно, — сказал Аксель.
— Но Таллис отреагировал, в общем, легко, — возразил Саймон.
— Кто может разобрать, легко или нет реагирует Таллис. Когда он смотрел на Джулиуса, вид у него был жалкий.
И тут Саймона вдруг осенило, что могут означать слова Джулиуса. Пятница — это уже недалеко от дня рождения Акселя. Вечером Аксель идет на «Фиделио». Джулиус хочет посоветоваться с Саймоном о подарке. Так. Иначе и быть не может. И в этом случае, разумеется, нужно молчать. Саймона лихорадило от возбуждения и беспокойства.
Остановившись возле Акселя, он посмотрел на сидящего в кресле друга. Каминная лампа бросала ему на лицо рассеянный яркий свет, и оно выглядело суровым, усталым и грустным За спиной Акселя на стене висела фотография бога-хранителя их любви — высокого, стройного и длинноносого греческого куроса из Национального музея в Афинах.
— Если забыть о финале, вечер, пожалуй, прошел неплохо, — сказал Аксель. — Как видишь, Джулиус тебя не съел. А ты так нервничал перед его приходом.
— Если уж говорить начистоту, я нервничал несколько дней.
— Почему же ты ничего не сказал, глупышка?
— Конечно, надо было. Но сама мвхслв о Джулиусе как-то пугала. Теперь я его увидел, и это прошло. Он само обаяние. И это легкое заикание тоже прелестно, правда?
— Да. Знаешь, я тоже слегка волновался.
— Так почему же тел ничего не сказал?
— Берег чувство собственного достоинства.
— А у меня разве нет собственного достоинства?
— Ни крошки. Иди сюда. Становись на колени. Нет, я не собираюсь тебя бить, хоть ты и ослушался моего знака. Просто хочу обнять твою голову. Ба! Да ведь ты убрал этот искусственный тростник!
— Ты ведь сказал, что он тебе не нравится.
— Не надо так поддаваться моим словам, милый. И я могу ошибаться.
7
— Морган, тебя не узнать.