— Выпей что-нибудь, Таллис.
— Нет, спасибо, мне нужно… А впрочем, да.
— Выпьешь джину? Другого ничего нет. Да и разбавить можно только обычной водой. Вот, держи.
Стоя посреди комнаты со стаканом в руках, Таллис со всех сторон был зажат коробками. Постарался чуть отодвинуть одну из них носком ботинка, но оттуда сразу посыпалась масса каких-то странных вещей. Морган, сидя на письменном столе, покачивала ногой. На ней было полотняное голубое без узоров платье, на шее — ожерелье из янтаря. Взгляд Таллиса упал на янтарные бусы.
— Да, кстати, спасибо, что прислал бусы, — сказала Морган. — Я собиралась поблагодарить в письме, но было столько дел с переездом.
— Угу.
— Скажи что-нибудь, Таллис.
— Что ты собираешься делать?
— Ничего.
— Это единственное, что невозможно в нынешней ситуации.
— Я имею в виду блистательное ничто. Я собираюсь отдаться событиям, как пловец отдается волнам.
— У меня нет настроения говорить метафорами, — сказал Таллис. — Ты хочешь развода?
— Нет, не особенно.
— Ты хочешь ко мне вернуться?
— Нет, не особенно. Все теперь будет иначе. Думаю, я начну жить по-новому. Почему бы и нет, в конце-то концов? Ведь есть столько способов жить. У тебя кто-нибудь был, пока я отсутствовала?
— Нет, только фантазии.
— И в доме нет никого, тебе близкого?
— Только папа и Питер.
— Ты знаешь, что я возила Питера в Кембридж? — Да.
— И теперь все в порядке. Питер готов хоть танцевать под мою дудку.
— Похоже, что так. Но будь осторожна.
— Питер нуждается всего лишь в капельке любви.
— Нет, Питер нуждается в море любви. Не затевай никаких игр с Питером, если ты не готова дать ему много.
— Однако я уже одержала победу там, где ты проиграл. Пожалуйста, не смотри так угрюмо.
— Не затевай игр с Питером, если ты не готова связать себя с ним продуманными и серьезными отношениями, — повторил Таллис. — Питер нуждается в постоянстве.
— А почему бы мне и не проявить продуманность и серьезность? Я собираюсь относиться к людям с любовью. Именно это я и называю: жить иначе. Из этого будет складываться моя новая жизнь. Я буду свободной, и я буду всех любить.
— Перестань нести чушь, Морган! — воскликнул Таллис и пнул ногой ближайшую коробку, отчего из нее вылетели несколько упаковок компактной пудры и баночка с кремом. Отступив, он поставил стакан на книжный шкаф. Хотелось оборвать этот разговор и сжать ее в объятиях. Если бы только придумать, как это сделать. Таллис сел на одно из хорошеньких, но, как выяснилось, очень жестких креслиц.
— А я думала, что тебе эта идея понравится, — Морган деланно рассмеялась, — ты ведь у нас всегда ратовал за любовь.
— Ты путаешь меня с Рупертом. И как сочетается брак с этой новой программой любви и свободы?
— Боюсь, что не сочетается. Брак — это старомодные оковы. Но я отнюдь не подразумеваю, что не хочу тебя видеть.
— Ты хочешь развода или не хочешь?
— Ты не понял. Развод не имеет значения. Пусть все идет само собой.
— Да нет, все понятно. И я, похоже, даже смогу получить кое-что от любви, которой ты будешь свободно одаривать всех подряд.
— Да. Чем это плохо? Если, конечно, ты будешь великодушен и примешь мою любовь. И что тебя так беспокоит: твои права собственника?
— Меня беспокоит, что мне не вынести всего этого.
— Не стоит ли все же попробовать?
— А что Джулиус?
— Он мой крестный отец. Мой бог-отец, без замаха на прописное «Б». Он открыл мне глаза на меня самое.
— Я спрашиваю: ты хочешь выйти за него замуж, или продолжать жить с ним, или как?
— Мы с Джулиусом свободны. Он понимает, что это такое. Есть возражения?
— Нет, — сказал Таллис. — Но твой вопрос нелеп. Все это абсолютно ложное. В том смысле, что это ложное поведение, ему нельзя следовать, ты просто не понимаешь смысл слов, которые произносишь… — Как объяснить ей? Он встал, подошел к окну, посмотрел на ряды припаркованных машин, похожих на разноцветных толстых свиней, на белую стену с хорошо выкрашенными черными деревянными балками дорогого особняка напротив. Схватить ее в объятия и заорать? Подействует ли это?
— Прости, Таллис, мне кажется, что я наконец-то во всем разобралась. Выходя за тебя, я была не проснувшимся полуребенком.
— Возможно. И все равно… — Он сосредоточенно смотрел на машины.
— Ну а теперь я проснулась. Джулиус разбудил меня. Таллис, я думала, ты приобщаешь меня к добродетели, а ты нес мне зло.