— Джулиус! — но это был лишь еле уловимый шепот. Как во сне, из ее горла не вылетело ни звука, а он, крупно шагая, все удалялся и удалялся.
Морган снова пустилась бежать и настигла его на углу Олд-Бромптон-роуд, где он приостановился, оглядываясь и явно надеясь поймать такси.
— Джулиус, это я.
Он обернулся. На лице ни тени удивления, только легкое недовольство и озабоченность. Почти тут же снова переключил внимание, вглядываясь то в одну, то в другую сторону.
— Джулиус…
— Не надо было так бежать.
— А что мне еще делать! — выкрикнула она с отчаянием. — Бежать, бежать, бежать…
Джулиус все еще высматривал такси. Свет уличных фонарей отражался в стеклах его очков. Он был в рубашке с открытым воротом и светло-желтой полотняной куртке.
— Прошу меня извинить, — ответил он, — но я очень спешу, у меня назначена встреча.
— Зачем ты приходил на Прайори-гроув? Ведь ты понимал, что увидишь меня! Ты сделал это специально. Но почему? Почему?
— Непроизвольный импульс. Приношу свои извинения. Теперь я, к сожалению, должен идти.
Он зашагал по Олд-Бромптон-роуд в направлении Южного Кенсингтона. Морган, стараясь не отставать, шла рядом. На тротуаре было теперь много народу, и ее то и дело оттесняли. Она опять начала задыхаться. Воздействие его присутствия здесь, совсем рядом, словно лишало ее воздуха.
— Джулиус, — крикнула она, — не беги так, пожалуйста, нам нужно поговорить!
— О чем? По-моему, все уже сказано.
— Господи, Джулиус, зачем ты приходил? Я не в себе, помоги мне, ведь все это из-за тебя, и некому, кроме тебя, помочь мне.
— Я против мелодраматических речей на публике. То, что вы говорите, вряд ли соответствует истине. А я спешу, меня ждут в другом месте. Всего хорошего.
— Погоди. Минуту, всего минуту, и потом я уйду, обещаю.
Они остановились на углу Дрейтон-гарденс и стояли теперь лицом к лицу. Рядом, на том же углу, золотисто светились окна пивного бара, изнутри доносился мерный гул голосов. Небо уже совсем почернело.
— Давай зайдем в этот бар, — попросила Морган. Ей казалось, стоит присесть, и она сразу соберется с мыслями.
— Как вам известно, я терпеть не могу пивные.
— Джулиус, помоги мне.
— Морган, ты взрослый человек и должна помогать себе сама. Но если тебе совершенно необходимо обременять окружающих, взвали свои проблемы на сестру и зятя. Они откликнутся с восторгом. Я не сиделка.
— Джулиус, да, я ушла от тебя. Но ты ведь заставил меня уйти. Сам знаешь, что заставил.
— Это бессмысленный разговор чисто теоретического плана. Не хочу, чтобы мои слова прозвучали жестоко, но то, что ты делаешь, только расстраивает обоих. К тому же для меня упомянутый эпизод давно в прошлом.
— Я понимаю, тебе больно, ты обижен…
— Ни то ни другое. Я просто хочу, чтобы ты осознала себя человеком, наделенным свободной волей и разумом, и приготовилась пользоваться этими дарами вдали от меня.
— Но я по-прежнему люблю тебя.
— С этим тебе предстоит разобраться самостоятельно. Существует немало широко известных способов уничтожения любви.
— Но я не хочу ее уничтожить! Джулиус, разве ты меня больше не любишь?
— Потрудись говорить потише. И, пожалуйста, вспомни: я никогда не обещал тебе любви и ни разу не говорил, что люблю тебя.
— О господи, ведь это правда. — Слезы не полились, вырвался только хриплый рыдающий звук.
— Мне казалось, что недопонимания не было.
— Я никогда не могла принять это, — сказала она. — О боже мой, боже мой…
— Успокойся. Пожалуйста, помни, что мы на улице. Как тебе хорошо известно, мне неприятны подобные сцены и неприятны женщины, не умеющие справляться со своими эмоциями. Когда-то я считал, что ты к ним не относишься. И полагал, что в этом смысле ты редкость. Я ошибался и приношу извинение за ошибку. В самом начале я объяснил тебе, что любви дать не могу, и ясно дал понять, что предлагаю. Казалось, ты приняла это. Но на деле сочла возможным исходить из допущения, будто я все же испытываю к тебе те чувства, которые ты хотела бы во мне вызвать.
— Именно так все и было, — сказала Морган. — Но оно не могло быть иначе. Я так любила тебя. И ты был со мной. О господи…
— Постарайся взять себя в руки. Повторяю, мне очень жаль, что все это звучит так холодно. Вполне возможно, я огорчен не меньше, чем ты. Но мои рассуждения о чувствах вряд ли тебе помогут. Ты умная женщина, попытайся это понять.
— Я понимаю, — сказала она. — Я понимаю, что это ад. Джулиус, мы владели такими сокровищами, неужели нельзя сберечь хоть частицу? Ты лучшее, что было у меня в жизни. Я понимаю, что ты меня не обманывал. Никогда. Я сама обманывала себя. Но, прошу, дай мне теперь хоть малость.
— Чего ты хочешь?
— Дружбы, поддержки, понимания…
— Это или чересчур много, или опять работа сиделки. Оба варианта для меня невозможны. Удивляюсь, как ты не видишь этого. Прежде казалось, ты меня понимала.
— Я сейчас взвинчена и ничего не соображаю. Давай встретимся снова. Пожалуйста. Скажи, что мы встретимся, и это даст мне силы жить дальше. Я успокоюсь, ко мне вернется благоразумие.
— Бессмысленно. Ты сама признаешь, что больна. И я, безусловно, не в состоянии исцелить тебя, так как являюсь причиной этой болезни.
— Ты должен нести ответственность! Все это твоя вина.
— У тебя начинается истерика. Я спешу и вынужден распрощаться.
— Ты что, отказываешь мне во встрече?
— Да. То, что ты говоришь, относится к драме, которая существует теперь только в твоем воображении. Все в этом мире имеет конец, и в данном случае мы должны его констатировать. Повторяю: я больше не хочу тебя видеть. И когда ты спокойнее проанализируешь ситуацию, то тоже поймешь, что дальнейшие встречи были бы так же бессмысленны и болезненны, как и эта. А теперь давай, не откладывая, расстанемся. Спокойной ночи.
Он зашагал вперед, пересек Драйтон-гарденс и двинулся дальше. Было уже совершенно темно, и его фигура сразу исчезла из глаз, будто проглоченная торопливо скользящими в темноте прохожими. Морган опять побежала, догнала его и схватила за рукав полотняной куртки:
— Джулиус, можно, я пойду рядом, пока ты не найдешь такси?
— Поступай как угодно.
— Джулиус, что мне делать?
— А почему бы тебе не вернуться к мужу? Он показался мне вполне приятным человеком.
— Что?!
Морган остолбенела, и Джулиус, остановившись шага на два впереди, обернулся и посмотрел на нее:
— Теперь в чем дело?
— Подожди, — прошептала Морган. — Он показался тебе… Но ведь ты никогда не видел Таллиса.
— Встретился с ним дня два назад у Акселя. Разве тебе не сказали?
Автоматически переставляя ноги, Морган сделала шаг, другой, и они медленнее, чем прежде, пошли рядом.
— У Акселя, — произнесла она. — Ты видел Таллиса. Бог мой!
— Что тут такого? Он меня не ударил. Даже протянул руку. Почему это тебя так расстроило?
— Протянул руку. — Слезы выступили на глазах у Морган, и она принялась утирать их костяшками пальцев.
— Логичнее было бы радоваться, что мы с ним встретились так спокойно. Повторяю, он произвел приятное впечатление.
— Это… это конец. Прости, я не знаю, что говорю.
— Удивительно, почему они промолчали. Руперт наверняка был в курсе.
— Извини. Думаю, я пойду обратно. А Таллис знает, что я здесь?