Про зарплату отец рассуждает смело, потому что Мазитовы не бедные. У них нет хорошей одежды и в доме нет дорогих вещей, но они не нищие, слава аллаху, говорит отец. У нищих денег ни копейки, а у Мазитовых деньги есть, много денег; Салман знает, где они спрятаны. Но это не такие деньги, как у всех. Все носят деньги в магазины, покупают одежду, еду. У Мазитовых только отцова зарплата уходит из дома, большие деньги остаются, живут тайно, шуршат, как мыши. Оттого Салман не любит бывать у себя в доме. Зимой приходится - зимой никуда не денешься, а летом он живет на воле.
Вчера Салман соображал, как прошмыгнуть в ларек военторга, сидел на ступеньках, приглядывался. Машина подошла, стали чемоданы выгружать. Мальчишка вылез с клеткой. В клетке рыжая крыса; Салман поглядел и сплюнул: «Зачем крысу привез?» Мальчишка ответил: «Это тебе не крыса, а хомяк». Старшая сестра на него закричала: «Витя! Помоги чемодан дотащить!» Мальчишка с сестрой чемодан в дом понес, Салману клетку оставил. Выскочил как полоумный: «Эй, ты! Пойдем, я тебе что покажу!» Привел в дом, показал рыбок в воде - красота. Вместе сели есть. Полковник Салману тихо подсказал: «Колбаса свиная. Может, тебе дома не разрешают свинину? Тогда ешь котлеты, они из баранины». Салман в ответ покрутил головой - пускай свинина, лишь бы пожирней.
Витькина сестра все время поглядывала на Салмана, улыбалась. Он насторожился, стал за ней исподтишка следить и понял: эта большая девчонка очень опасный для него человек. Чем опасный, Салман еще не знал, но захочет - узнает, а пока будет остерегаться Витькиной сестры.
Салман сидел на камешках под Витькиным балконом, выкликал по-птичьи: «Вить! Вить!» Вчера они сговорились податься в степь за сусликом. Салман сам сдуру проболтался: в Чупчи ребята промышляют шкурки сусликов очень просто - льют воду в нору, пока полную не нальют: тогда суслик вылезает, весь мокрый. Полную нору налить не просто, намаешься таскать воду. Прежде Салман никогда шкурками сусликов не интересовался. Подумаешь, деньги - копейки.
Витя, обжигаясь, дохлебывал чай.
- Ты по-казахски пей. С молоком. - Отец долил ему в чашку холодного молока. - В степь пойдете - для первого раза старайся не терять из виду городок. И помни, что я тебе говорил про каракуртов и про змею-стрелку.
- Тут и степные удавчики должны водиться.
- Удавчиков тоже лучше не трогай. Флягу с водой возьми. И чего-нибудь поесть.
Витя вскочил, дожевывая бутерброд:
- Мам, я пошел. Дай мне ведро. Нет, мне два ведра нужны.
- Это еще зачем?
- Сусликов выливать. Здешний способ лова.
- Дай ему мусорное и канистру, - посоветовал полковник. - И мешок.
- Я думаю, не стоит поощрять Витину дружбу с этим мальчиком, - вполголоса сказала Наталья Петровна. - Ты заметил, какие у него цыпки на руках? Мария Семеновна меня предупредила, он из очень плохой семьи.
- Что за ерунда! - полковник нахмурился. - Сплошная ерунда! Что значит плохая семья? У нас хорошая? Если мы, Степановы, такие хорошие, нам нечего бояться, что кто-то испортит нашего Витю. Ты согласна?
- Да, конечно. - Наталья Петровна пошла на кухню собирать Витю в поход.
Полковник пошел за ней:
- Если ты боишься, что Витя может испортиться от неподходящего знакомства, значит, мы не такие уж хорошие, не сумели его воспитать. Ты согласна?
- Конечно, ты прав. Я просто так сказала, чтобы ты знал. Если у Саши дома плохие условия, надо, чтобы он бывал у нас… Я ему смажу руки глицерином.
Салман чуял: за него там сейчас решали - быть ему Витиным другом или нет. Не спросили: он-то собирается дружить с ихним сыном? Ну, пришел сегодня. Ну, поведет Витьку в степь за сусликами. Все равно никаких других дел сегодня не предвидится. А что потом? Потом и узнается.
Не поднимаясь с земли, он исподлобья глядел: Витька бежит к нему, гладкий, сытый, в новеньких кедах, военная фляга на ремешке колотит по нелатаным коленкам. Не пара Салману офицерский сынок с чистенькой светлой челочкой на лбу. На Алика похож. Жил здесь в городке Алик толстый, мать ему в школу завтраки возила, чашки-ложечки. Все они тут Алики! Салмана затошнило от злости, а Витька, с утра развеселый, хоть бы заметил зло у Салмана. Нет, улыбается всей рожей. Эх ты, суслик рыжий! А что у тебя в ведре? Мешок. А под мешком? Сквозь газету пятнами лезет жир.
- Отец велел взять еду! - Суслик все же заметил, что Салман поглядывает на просаленную газету. - Не съедим, так возле нор оставим. А сейчас на! - Витька вытащил из кармана горсть конфет в бумажках. - Пососи - кисленькие. Должны помогать от жажды, хотя я читал, что в пустыне перед походом соленого надо наесться, а не сладкого.
- Зачем соленого? - Салман сунул конфету в рот. - Сладкое сытнее… - Он гонял конфету языком, думал про Витю: какой-то непонятный или, может, глупый?
В степи видно далеко, но арба появилась неожиданно, словно из-под земли. Твоя вина, Салман, - прозевал!
Старик в рваном пиджаке вел ишака. Лошадь, даже самая ленивая, понимает, что везет, уважает хозяина. У ишака - другой характер. На суконной морде написано: плевать мне на все! Ишак волок арбу, груженную с верхом, издалека волок и без дороги, прямиком по степи. Мельчил шаги, в упряжке не налегал. Увидел как два дурака льют воду в сусличью нору. Остановился, зубы оскалил. Старик царапнул взглядом по Салману, по Витьке, прикрикнул на ишака, вытянул палкой по пыльному хребту, заскрипел дальше без дороги - куда ему надо.
Не вредно бы Салману знать, откуда и куда правится с груженой арбой не чужой ему человек - родной отец. Прошел мимо, старый черт, и виду не подал, что с сыном повстречался.
За арбой - не близко, а нарочно приотстав - плелся Ржавый Гвоздь в штанах с заклепками, рубашка навыпуск: расписная, как стенка в детсаде, - пальмы и обезьяны.
Витька простодушно загляделся на расписную рубашку, на вздыбленные рыжие патлы, из-за которых и получил свое прозвище Нурлан Акатов из восьмого «Б». Салман изготовился: Ржавый Гвоздь сейчас Витьку языком ткнет как шилом - вредный у Ржавого язык. Но зря Салман изготовился огрызнуться - Нурлан молча прошел, словно и не видел. Ну дела…
А у Витьки своя забота:
- Я теперь понял, почему у древних колесниц были такие высоченные колеса. Когда приходится ездить без дороги, то нужны либо гусеницы, как у танка, либо всего два, а не четыре колеса - и чем больше колеса в диаметре, тем лучше… Улавливаешь? Проходимость повышается…
Салман на Витькины пустые слова ничего не ответил. «Проходимость!» Ничего не понимает Витька, не видит у себя под носом. Колеса разглядел, а на тех, кто с арбой не по дороге - по степи - шляется, никакого внимания. Куда они ездили? Зачем? Наверняка нечисто. Но с чего отец сегодня потянул с собой в степь Ржавого Гвоздя? К чему приспосабливает? Ржавый у отца кругом в долгу. Ну и хитер, старый черт. Салману при Витьке ни словечка. И правильно, что молчком проехал. С зимы Салман конец положил всем делам с отцом. Воли своей захотел - и добился.
Салман теперь никому не подчиняется: сам по себе живет. Как ему нравится, так и живет. И если уж на то пошло, надоело ему детской дурью маяться, суслика водой выливать. Ведро перевернул кверху дном, на ведро сел.