Джей, Джордж, Гаррис и Монморанси занимались яхтой. Одинокой фигурой в отдалении сидел Зверобой. Сдвинув несколько столов, группой разместилась британская морская бригада: лорд и леди Эдуард и Элен Гленарван, миссис Уэлдон и маленький Джек Уэлдон, сквайр Трелони, доктор Ливси, майор Мак-Наббс, капитаны Грант, Смоллетт, Манглс, Гуль и Дик Сэнд, Джим Хокинс, Мери и Роберт Грант (Мери Грант-Манглс) и энтомолог Бенедикт.
На кухне возились по хозяйству: мистер и миссис Олбинет, Геркулес и Жан «Проныра» Паспарту. Затем к ним присоединились Джордж и Монморанси: Джордж уверял, что обязательно должен всех угостить рагу по-ирландски, а маленький фокстерьер выступит в качестве первого дегустатора.
Барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара весело шутил и рассказывал приключенческие истории. При этом поглощал вино и съестное в безумных количествах. Мишка попросил барона Пампа изобразить фигуру «вертолет». Барон взобрался на стол и стал описывать двуручным мечом круги над головой, все увеличивая и увеличивая скорость вращения, чем вызвал рукоплескание публики (фигура действительно походила на грузовой вертолет с винтом на холостом ходу).
- Благородный Румата не даст соврать, я могу так несколько часов кряду, - барон Пампа дон Бау был доволен вниманием публики. Дон Румата Эсторский улыбнулся.
- Румата может рассказать много славных боевых историй, в которых нам довелось побывать!
- Я больше не ношу оружия, - грустно сказал Румата Эсторский.
- Это все ерунда-а-а! - барон Пампа увеличил обороты вращения.
Представление было прервано появлением у наших столов юноши в коротком сером камзоле и штанах, щегольской шотландской голубой шапочке, украшенной веткой остролиста и орлиным пером.
- Господа, нашего полку прибыло юным королевским стрелком Квентином Дорвардом, - представил гостя Валерка. - Присаживайся!
Все начали приветствовать вновь прибывшего и предлагать угощаться.
Я решил прогуляться.
В отдалении под пальмой стояли два человека и оживленно беседовали. Один высокий, сухощавый, лет сорока с огромными круглыми очками на переносице, а другой - похожий на лорда Байрона, только с усами и бакенбардами. Конечно, это были Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель и Филеас Фогг, эсквайр.
До меня донесся обрывок фразы Паганеля:
- ... восемьдесят дней?! Я восхищен, коллега! Просто восхищен!
Они пожали друг другу руки.
- Уверен, что могу улучшить этот результат. - Фогг достал свою записную книжку и начал подсчитывать для Паганеля возможный курс путешествия вокруг света.
Дальнейший разговор заглушил «британский столик».
- Should auld acquaintance be forgot, - громко продекламировал лорд Гленарван.
- And never brought to mind? - продолжила за мужем леди Элен.
- Should auld acquaintance be forgot, And auld lang syne![1] - закончил капитан Грант.
И британский сектор грянул припев:
For auld lang syne, my dear,
For auld lang syne.
We'll take a cup o' kindness yet,
For auld lang syne.[2]
Раздался звон бокалов и бутылок. В покинутом мной крае пляжа британский сектор затянул второй куплет «За дружбу»:
And surely ye'll be your pint stowp!
And surely I'll be mine!
And we'll tak a cup o'kindness yet,
For auld lang syne.[3]
Припев подхватила вся компания, и пляж грянул:
For auld lang syne, my dear,
For auld lang syne.
We'll take a cup o' kindness yet,
For auld lang syne.
Я шел по кромке пляжа вдоль линии растительности. Под одной из пальм Том Сойер сманивал Алису Лидделл рвануть к скале, где наверняка есть пещеры. Гек Финн скучал. Алиса сидела на стульчике, Том и Гек - прямо на песке.
К компании подошла еще одна девочка.
- Том, Гек, - представились ребята.
- Элис.
- А меня - Алиса! Алиса Селезнева. Значит, тезки!
Девочки завязали долгий оживленный разговор. Гек сплюнул на песок, поднялся и побрел к морю. Том мужественно сносил невзгоды.
- Ты любишь сладости? - спросила та, что Лидделл.
- Конечно, люблю! Кто же не любит? - ответила та, что Селезнева.
- Вот и я так считаю. У нас даже правило такое есть. Дай-ка припомню! От перца люди горячатся, - Элис загибала пальцы, перечисляя компоненты открытого ею когда-то правила, - от уксуса они киснут, от горьких лекарств - огорчаются, а от сладостей становятся просто конфетками!
- Не так, не так! - затараторила Алиса.
- Что значит, не так?! - возмутилась Элис.
- От перца - начинают всем перечить, от уксуса - куксятся, от горчицы - огорчаются, от лука - лукавят, от вина - винятся, а от сдобы - добреют, - выдала знакомую ей с детства версию Алиса Селезнева. - Ели бы сдобу - и добрели![4]
Сзади подошел Валерка и положил руку мне на плечо.