Леший снова увидел что-то в стороне и закричал:
- Куда несешь?! Куда, я тебя спрашиваю?! Ну-ка, вертай! Вертай, говорю!
- Сладу нет с кикиморами, как увидят что блестящее или украшательное, на их взгляд, так и тащут!
- Как звать-то тебя, величать?
- Никифор, - Леший снова засмущался. - Так пойду я... работать надо...
- Бывай, Никифор!
...ко мне подошел барон Мюнхгаузен.
- Алекс, слетаем на Луну!
«А почему бы и нет?» - подумалось мне.
- Действительно, почему бы и нет?!
Сказано - сделано.
- Какая она красивая! Какая же она красивая, Алекс!
Мы сидели рядом на лунных валунах и любовались Землей.
- Очень красивая! - подтвердил я очевидный факт.
- Каждый раз смотрю и не могу налюбоваться! Луна хороша, но, ты думаешь, я ради ее красот приезжал сюда дважды?! Нет. Ради старушки Земли. Отсюда, сверху, она смотрится бесподобно!..
Барон достал подзорную трубу.
- Люди перестали замечать красоту, Алекс! Перестали... - Мюнхгаузен вздохнул. - Что еще достойно желания и восхищения в этом суетном мире?
- Das Kapital.[10]
- Ja, ja, Kapitalismus![11] Ich verstehe. Die Ethik und der Geist des Kapitalismus.[12] O, mein Gott![13]
«Да, барон, в погоне за мнимыми ценностями мы перестали ценить прекрасное».
- Красота спасет мир, - изрек он глубокомысленно.
- Достоевский был в этом уверен, а вот я, барон, сомневаюсь...
- Сомневаться - удел сильных разумом, но не верой.
Я поднялся с валуна.
- Я назад. Вы как, барон?
- Я посижу еще. Может, поброжу еще по лунным аллеям...
Я покинул Карла Иеронима барона фон Мюнхгаузена.
- Удачи тебе, Алекс! Будь счастлив! - крикнул он на прощанье.
Я сделал круг по орбите Земли и вернулся на остров.
...Глубокое южное небо, усыпанное тысячами огоньков звезд.
...
В такое время уж пусты дороги,
И путники уже не те.
Я отворил, и в темноте
Стоял мальчишка светлый на пороге...[14]
Я сидел на песке на берегу моря. Ко мне подошел Маленький Принц и присел рядом.
- Не видел тебя на вечеринке.
- Я только что прилетел. Мне стало интересно.
Мы сидели молча и смотрели на ночной океан.
- Ты счастлив? - спросил мальчик.
- Не знаю.
- Как можно не знать, счастлив ты или нет?
- Вот так, не знаю.
- Все-таки вы, взрослые, странные.
Если бы не золотистые волосы и грустный взгляд, он бы напоминал чем-то меня самого в детстве.
- Как можно не знать, счастлив ты или нет? - Маленький Принц всегда задавал вопрос до тех пор, пока не получал ответ (это подметил еще Экзюпери).
- А есть оно, постоянное счастье?
- Счастье всегда есть! Его только надо ощущать.
- Ну-у, у меня сейчас нет работы...
- Разве работа - это счастье?
- Нет, работа - это заработок. Она приносит деньги.
- Разве деньги - это счастье?
- Нет, но они необходимы, чтобы реализовывать потребности. В том числе витальные.
- Вот видишь, деньги и работа - это не счастье.
- У меня пока нет семьи. У меня отличные друзья! ...но у меня нет семьи. Пора уже, наверное.
- Разве все, у кого есть семьи, счастливы?
- Нет, конечно, не все. Многие семьи несчастливы.
- Счастье не может быть чем-то. Оно само по себе. Его просто можно ощущать или нет.
- Хочешь, я верну тебя домой?
- Я дома.
Молчание длилось слишком долго.
...
Мы сами мир свой создадим,
Представим солнце, звездный дым,
Любовь себе придумаем в полмира...[15]
Я боялся посмотреть в его сторону и увидеть, что Маленького Принца больше нет. Я знал, что его уже нет, и боялся повернуть голову.
...
И лучше пусть измена вновь,
Чем вечная полулюбовь.
И лучше уж ползком, чем без движенья.
Пусть я весь мир не облечу,
Летать и падать я хочу,
И вновь летать сквозь силы притяженья.[16]
... я сидел на вершине мира. Я творил этот самый мир. Я рисовал его новую картину.
Я поверну реки и напою пустыни водой. Сорву снежные пики полюсов и упакую в цистерны - пресной воды хватит всем на Земле. Накормлю голодных и принесу мир в хижины. Я заштопаю озоновые дыры и выкачаю этот черный смог. Поменьше черной краски, побольше ярких цветов, оттенков зеленого и синего.
...картина задрожала. Краски поблекли. Тушь расплылась.
Ты думал, ты владыка мира... а ты раб желаний! Раб лампы!
Изображение треснуло и распалось на части.
...Я падал в пустоту. В полной темноте. В полной тишине.
- Он не владыка, он - раб! Раб лампы! - раздавались в ушах визгливые крики гарпий.
...Мрак поглощал меня стремительно. Лампа настойчиво требовала отрабатывать барщину.
Суета сует...
[1] Шотландцы читают по очереди строки из поэмы Роберта Бернса (Robert Burns) (англ.)
Забыть ли старую любовь