— Кого ты притащила? — грубый голос был искажен плохим динамиком.
— Того, кого мы искали, — ответила она.
Динамик щелкнул, окошко закрылось. Заскрежетал замок, и двери приоткрылись настолько, чтобы они смогли протиснуться в мрачное нутро. Электрический привод закрыл двери, как только они оказались внутри. Это не было похоже на врачебный кабинет, разве что владельцем был доктор Франкенштейн. Тусклый свет, исходивший от стоящей в углу лампы, освещал только контуры окружавших их вещей, и этого хватило, чтобы заметить, что медицинское оборудование было не только самого низкого класса, но и в ужасном состоянии. На некоторых мониторах не хватало корпусов, кабели обмотаны изолентой.
— Я как-то начинаю серьезно сомневаться, — буркнул Харпад.
— Я не буду вас резать, — произнес низкий седой мужчина пятидесяти лет, разглядывая его из-за толстых стекол очков. Заляпанный комбинезон, несмотря на белизну ткани, больше подходил бы для слесарной мастерской. — Обследование не инвазивное, — добавил он, — если только вы не считаете проникающие в ткани лептоны — инвазией.
— Постараюсь не подхватить какое-нибудь дерьмо от одного взгляда на это, — продолжал ворчать нюхач.
— Пришли результаты, как только закончишь анализ, Соул, — полицейская повернулась к дверям. — Я свяжусь с вами завтра перед обедом.
— А возвращаться я должен сам?
Она смерила Харпада взглядом, в котором мелькнуло что-то вроде замешательства — он не смог точно определить эмоцию.
— Вызовите машину. Она будет тут через пять минут.
— А через пятнадцать тоже будет?
Двери за ней закрылись. Харпад остался один на один с Соулом, который все еще с любопытством смотрел на него.
— Можем начинать? — спросил нюхач.
— Можем, — ответил врач. Он не двинулся с места, все еще глядя на Харпада.
— Ну, тогда начинаем.
Врач медленно подошел к стене и включил еще одну лампу. Это мало что изменило, но теперь можно было увидеть стены и другое медицинское оборудование. Много оборудования. Это не врачебный кабинет, даже не старый его аналог. Помещение выглядело как чистилище для сломанных машин. Тут их распределяли: кого на металлолом, а кого на переделку и повторное использование.
— Вы — врач? — спросил Харпад. — За что вас сюда сослали?
— Никакой ссылки. — Соул коснулся лежащей на столешнице панели управления. — Стоит что-то делать только потому, что это правильно. Разве не так?
Харпад жестом обвел кабинет.
— Так заканчивает человек, который делает то, что правильно.
— Ложитесь сюда, пожалуйста, — сухо сказал врач. Он указал на аппарат, состоящий из установленного вертикально кольца и лежанки, которая заходила в него. — Лептоны теряют терпение.
Харпад подозрительно провел пальцем по коричневой синтетической коже, обтягивающей лежанку. Она противно липла, словно ее не мыли много лет. В принципе, ему было все равно. Он лег на нее, не снимая обувь, и сразу почувствовал, как она прилипла. У него промелькнула мысль, что ответ врача был неоднозначным. Правильная ли эта работа или тоже наказание за правильные поступки?
— Что это за оборудование? — вместо этого спросил он.
— Его название вам ничего не скажет, — врач флегматично заканчивал конфигурации на панели. — У вас есть при себе какие-нибудь металлические предметы?
— Да. А почему вы спрашиваете?
— Потому что они могут убить вас во время обследования.
Харпад сел, вытащил зажигалку, портсигар с выгравированной на нем надписью: «Для Павла, любви всей моей жизни», на всякий случай отложил и коммуникатор. Похлопал по себе, ничего больше не нашел. Перочинный нож ему не вернули после задержания. Раздалось гудение. Лежанка с противным писком роликов заехала в кольцо.
— Не двигайтесь, — попросил Соул. — На пару минут превратитесь в труп.
Харпад сохранял неподвижность следующие десять минут, пока оборудование гудело и выдавало из себя писк, наводящий на мысль об альтернативной музыке. Наконец все стихло, лежанка выдвинулась.
— Ну что, я здоров? — спросил нюхач, поднимаясь.
— Я еще не закончил. — Соул показал ему на кресло. — У вас нет в желудке вилки, а это уже что-то.
Он положил руку Харпада на подушечку, лежащую на столе, и надел на запястье браслет, соединенный тонкими кабелями с очередным аппаратом. На экране выскакивали цифры. Наконец, появилась диаграмма, и что-то запищало.