Если он так надумал следовать к губам, то какой-то слишком долгий путь.
Я думал, что привык уже ко всему, теперь же оказалось, что мир магии… гораздо богаче на сюрпризы, чем я подозревал вначале. Потомки Смерти, кольца…
Возродившиеся темные маги, что сжимают так, будто боятся одновременно поранить и отпустить.
А волосы у него мягкие, густые. И губы по-прежнему теплые, жесткие, уверенные, поцелуи их - пьянящие.
- Люблю тебя, - прошептал в ответ.
Салазар улыбнулся и поцеловал меня снова.
Я потом отомщу ему. Сейчас я слишком для этого счастлив.
========== 38 ==========
- Ты издеваешься, - припечатал Салазар.
- Хм? Нет, - категорический тон вызывал улыбку.
- Тогда изощренно мстишь, - предложил второй вариант Основатель. - Заставляя меня бегать к тебе на свидания, как какого-то мальчишку.
- М, возможно. Но ты это заслужил.
Мужчина прищурился.
- Еще и удовольствие получаешь. И кто из нас змей слизеринский?
Из груди вырвался легкий, тихий смех.
Перед нами расстилался шлюз Камден-Тауна, под мостом, на котором мы стояли с Салазаром, проплывал белоснежный катер с туристами.
Рабочий день уличных художников в самом разгаре, однако из-за жары туристы разбежались: либо прятались в парках, либо на катерах в компании холодных коктейлей и мороженого. Немногочисленные художники примостились в тенечке. Кто под редкими деревьями, Мегги, например, прислонилась к боку своей палатки, спрятавшись под полосатый навес.
Мы с Салазаром решили перекусить на мосту. Да, в чем-то бывший Слизерин прав, мне доставляет удовольствие то, как он ждет меня в Камдене или в любом другом районе Лондона, откуда мы отправляемся на прогулку в парк, в кино, театр или музей. Однако, помимо этого, пансионат служит прозрачной завесой между двумя комнатами, в которые условно превратилась моя жизнь. Одна - ставшая уже привычной за прошедшие годы, со своим расписанием, занятиями, увлечениями. А в другой есть Салазар, что заставляет меня автоматически пересматривать многие аспекты своего существования. Будь то поздний завтрак или полноценный рабочий день. Иногда приходится вставать раньше, чтобы успеть на какую-нибудь выставку. Иногда приходится уходить с рабочего места, чтобы посетить кинотеатр. Но, что мне нравится, Салазар сдерживает свой эгоизм. Меня всегда ждет завтрак, если я не успеваю поесть. Или он может часами сидеть подле меня, глядя, как я рисую, если клиентов много. Подобное несколько пугает, ведь я знаю, каков на самом деле Слизерин. И не понимаю, как спросить, как правильно задать вопрос, чтобы узнать, почему он не… другой… странный.
Единственное, что не устраивало Салазара, так это мой отказ переехать к нему. А я не мог объяснить, что мне требуется время привыкнуть к его присутствию в собственной жизни. Не мог подобрать правильных слов. Но, может, время пришло? Ведь мне скоро в Хогвартс.
- Это лето последнее, когда я живу в пансионате. На следующее обязательно перееду к тебе, если хочешь, сразу с вокзала, - искоса взглянул на мага. - Хозяйку уже предупредил, так что она меня ждать не будет.
Это уже не шутка, сердце зашлось быстрым стуком в ожидании ответа. До этого в наших словах царил флирт и легкое веселье, лишь тонкая грань серьезности.
Салазар легко прижался щекой к моей макушке, всего на мгновение, но оно стало драгоценным.
- Я рад, - пальцы скользнули по тыльной стороне моей ладони, отчего по позвоночнику пробежалась дрожь.
- Кстати, ты уже решил, как будешь возвращаться в магическое сообщество? Вроде все думают, что Гриффин - владелец журналов и газет.
- Это уже их проблемы, - почти промурлыкал с видимым удовольствием Салазар. Разве что не потянулся. Лишь глаза остались холодными, сверкающими. - Не стоит делать поспешные выводы, основанные на малом количестве информации. Это может привести к недоразумению. Будучи Гриффином, я никогда не утверждал, что являюсь владельцем, наоборот, делал акцент на том, что представитель СМИ. Так что в нынешней ситуации мне достаточно дать коротенькую заметку о том, что Эрик Гриффин покидает страну ради более успешной карьеры за морем, пожелать ему удачи и поблагодарить за то, что долгое время являлся идеальным представителем. А на сцену выйдет Салазар Селвин, настоящий владелец.
Что-то мне подсказывает, что хитрый слизеринский змей уже провернул кампанию по удалению Гриффина со сцены.
- Ты изменился. Стал… Ты совсем другой, по сравнению со своим портретом.
Салазар хмыкнул, сделал глоток сидра прямо из запотевшей бутылки. В его длинных, ухоженных пальцах она смотрелась произведением искусства. Раньше я и подумать не мог, что Основатель может пить из горла, гулять в простых джинсах и разговаривать без экивоков и словесных реверансов. В остальном же Слизерин как был джентльменом, так им и остался. В своем, магическом, понятии.
- Время изменилось, другие нравы, другие традиции. К тому же я тесно контактирую с миром маглов. Конечно, мне не все изобретения простецов пришлись по вкусу, - выразительно взглянул на надкусанный биг-мак в руке, - однако у них много интересного, познавательного. Никто бы не понял, если бы я вел себя как чистокровный сноб. Это выглядит смешно со стороны никому не известного мужчины. К тому же, - этот знакомый хитрый прищур! - Никто не говорил, что мне нравится соблюдать правила поведения в высшем магическом сообществе. Одно дело этикет, банальная вежливость, но “превосходство свое и гордость рода своего должно демонстрировать тем, кто вокруг” - это совсем, совсем другое. В наше время отступить хоть на шаг от правил означало опозорить род, сделать его предметом насмешек и главным анекдотом на длительное время. Подобное не располагало к созданию дружеских связей. Мне повезло найти Кандиду, Пенни и Годрика, которые так же, как и я, не любили все эти правила. Но многие, как мой отец, следовали им годами, не в силах открыться хотя бы одному человеку из вечного опасения причинить урон репутации. Ты не представляешь, какое облегчение пришло, когда я понял, что не обязан и в этой жизни сковывать себя высшим этикетом.
Салазар смотрел вдаль, в прошлое, которое не видно остальным, в свою прошлую жизнь. Насколько же он был одинок до появления других Основателей? Не доверял им, боялся открыться. И как ненавидел всю эту мишуру, будучи исследователем по натуре, пылким, страстным, охочим до знаний.
Сейчас он Селвин, последний представитель древнего чистокровного рода. Его дядю по отцу убили во время Первой магической, когда тот встал под знамена Волдеморта. Род древний, знатный, но не такой, как Слизерин. И Салазар может позволить себе послабления, вести себя так, как хочет. Тем более, что в отношении этикета он остается предельно вежливым джентльменом. Кто же виноват, что не все маги могут расшифровать иронию или насмешку, тщательно замаскированную в его словах.
Лишь со мной он… другой.
Салазар тонко улыбнулся, со значением и тайным знанием, как будто читал все мои мысли. Браслет мелькнул на руке, когда он повернулся всем телом ко мне, облокотившись на перила. Так умел выглядеть только он один: как будто он знает то, что неведомо остальным.
- “Внешнему кругу доверь дела свои и планы свои, внутреннему - помыслы и мечты свои, ибо они твои родичи. Личному доверяй сокровенные мысли свои, само сердце свое, ибо пройдя через два первых круга, обрел он доверие”, - нараспев. - К внутреннему обычно относились родичи, у меня - Кандида, Пенелопа и Годрик. Подразумевалось, что к личному отнесутся супруги, неразделимые, идущие вместе до самой смерти. Но моя жизнь с женой была чередой фальшивых масок и притворства. Ты вошел в мой личный круг, пройдя первые два, заслужил мое доверие и даже больше, - тонкая улыбка. - Темные маги эгоистичны, привыкли получать все, что захотят. Но теперь твои желания тоже входят в список моего эгоизма. Нет смысла притворяться с тем, кто знает тебя любым. И открывает свой разум навстречу.
Щеки загорелись, а сердце замерло где-то в горле, мешая дышать. Это даже не признание в любви, здесь нет трех привычных слов, но все кричит об этом чувстве. Салазар не раз слышал от меня эти слова, но почти никогда не говорил их сам. Потому что подразумевалось. Потому что тонкой нитью пронизывали они все дела и поступки мага, все, что он делал - ради меня. Ради нас. Ради того, чтобы быть рядом. Учил секретным составам, раскрывал душу, с опаской, страхом, но каждый раз получал в ответ доверие.