И тем не менее, красива, по-своему, но красива. И едва ли она бы уступила матери, если бы прожила чуть подольше. Со временем глубина бы обязательно пришла.
- Меня зовут Елена Когтевран. Эту Комнату мне создала тетя Пенни, уже после смерти матери, - девушка посмотрела в сторону кровати, губы ее искривились, как будто она вот-вот заплачет. - В последние годы жизни мама отдала всю себя работе над единственным артефактом, над семейной драгоценностью нашего рода - диадемой. Она вкладывала в нее силы, здоровье, плела чары. Иногда позволяла мне одним глазком взглянуть на сам процесс, но никогда не доверяла самой произнести хоть заклинание. По школе ходили слухи, что диадема придает ума своему владельцу, что леди Когтевран вложила в нее все свои знания. Какая глупость! - она прикусила губу, практически терзая ее. Будь девушка живой, пошла бы кровь. - Я поступила дурно, поддавшись порыву. Украла диадему, потому что… потому что… ревновала. И жутко завидовала, что камням, пусть даже самым драгоценным, достается больше внимания, чем мне. Я сбежала, так далеко, как только могла. Сейчас этот край зовется Албанией. А когда поняла, что меня преследуют, спрятала ее, защитив всеми чарами, какие только знала. Я ожидала разбойников, врагов школы, которые охотились за артефактами моей матери. Вместо них пришел мой жених. Он уговаривал меня вернуться, даже без диадемы, называл глупой девочкой - я ведь и была такой, - дыхание ее прерывалось, словно она плакала. Без слез, без рыданий плакала ее душа. - Мы помирились, я согласилась вернуться, хотя представляла, как стыдно будет смотреть в глаза матери, видеть ее разочарование. И все равно… хотела вернуться.
Она замолчала, переводя дыхание, хотя вряд ли это нужно призракам.
- Что произошло дальше?
Елена расправила плечи, истинная дочь своей матери.
- Нам не суждено было уйти с той поляны. На нас напали. Мой жених защищал меня, как мог, превосходный маг, еще лучший - боец. И я помогала ему, впервые я убивала с помощью своей магии. Но силы были не равны. И мы оба умерли на той поляне. Чтобы призраками вернуться в Хогвартс, который стал нам домом, стал нам всем.
Она закрыла лицо руками.
- Моя смерть подкосила маму. Она долго болела, таяла прямо на глазах, а в зиму умерла. Сначала я не могла показаться ей на глаза, мне было стыдно, а после надеялась, что она вернется призраком. Пока не поняла, что моя мать достигла своего предела в жизни, выполнила все, что желала. Поэтому ей нет смысла оставаться привидением, и ее душа отправилась на перерождение. Я знала, что ее портрет находится в Комнате, но не могла туда войти, Основатели ставили отличную защиту, даже от призраков. Тетя Пенни создала для меня собственную комнату, прорастила свои цветы прямо в камне. Они отзываются только на мой голос, на мою энергию. Мне хотелось стать ближе к матери, хотя бы так. Поэтому я ждала, все эти годы ждала. Надеялась, что однажды мама переродится, появится в Хогвартсе. Я надеялась узнать ее, присматривалась к каждому ученику в течение долгих столетий. Куда еще она могла попасть, как не на собственный факультет? Поэтому я - привидение Когтеврана.
Она подняла лицо, по щекам катились призрачные, серебристые, словно пойманный лунный свет, слезы. Они таяли, не достигая подбородка, Елена даже не замечала их.
- Все эти годы я винила себя. Во всем. В том, что украла диадему, в том, что сбежала, в том, что из-за меня погиб мой жених. В том, что умерла мама. И больше всего на свете хотела попросить у нее прощения. Поэтому… пожалуйста, проведи меня внутрь Комнаты, к ее портрету. Только по приглашению студента факультета призрак может посетить зачарованное помещение Кандиды Когтевран. Я хочу увидеть маму.
Так по-детски прозвучало, а в темных глазах море боли и тоски. Все годы она винила себя, терзалась, прятала лицо из-за жгучего стыда.
- Пойдем, - поднялся и кивнул.
Неуверенная, полная надежды улыбка на дрожащих губах стала мне наградой.
На пороге Комнаты я пропустил ее вперед. В ярком освещении Елена казалась… серой, блеклой. Но внутри уже начали переливаться жемчужные нити, делая ее похожей на остальных призраков. Наверное, она сама себя наказывала. Карала одиночеством и стыдом.
- Как красиво! - благоговейно прозвучало в тишине, словно маленький ребенок, попавший в лавку игрушек, Елена оглядывалась по сторонам. - Мама была настоящим гением! - восхищение и печаль.
- Гарри, ты привел к нам гостей? - Салазар не мог не вмешаться. Куда же без него?!
Призрак тут же напряглась, как натянутая струна, когда увидела портрет своей матери. Та поджала губы, черты Кандиды закаменели, и лишь мерцала тоска в глубоких глазах.
Елена сделала первое, робкое движение, а затем быстро, словно боясь передумать, подлетела вперед, уткнулась лбом в портрет матери, куда-то в уровень плеча.
- Мама… - она словно задыхалась, словно протискивала голос, выдавливала из себя глухим рыданием. Даже призрак дочери Основателей более живой, чем остальные.
- Елена…
- Пойдем на пейзажик Кандиды? - Салазар мотнул головой куда-то в сторону.
Кивнул, сгреб в охапку листы, зная, что Выручай-комната переместит недостающие материалы, если понадобится. Оставили за спиной призрака и портрет, им нужно побыть вдвоем, поговорить о многом, а Комната обеспечит уединение.
- Хорошо хоть сейчас хватило ума прийти, - ядовито проговорил нарисовавшийся на фоне яблоневых деревьев и озера Слизерин. Поправил мантию, меч, посмотрел в сторону портрета подруги и передернул плечами. - Мать очень скучала по ней. И не понимала, чем провинилась, если дочь даже призраком не желает ее видеть, не приходит попрощаться. До самой смерти переживала. И ведь Елена неглупая девчонка, а вела себя порой, как дитя неразумное.
- Главное, что сейчас исправилась, - улыбнулся, делая зарисовки. Вдохновение толкало под руку, и вот уже рождался на листе пейзаж деревни Хогсмит.
Комната воссоздала все принадлежности, кресло переправила сюда. Воздух дрожал от волнения. Она вроде бы и стояла рядом, но в то же время поглядывала в сторону своей создательницы и ее детеныша.
- Этот тип тебе пишет? - перевел тему Салазар.
Точеные губы недовольно поджаты. Приятно, когда тебя ревнуют. Но нельзя давать любимому человеку - или портрету - долго мучиться, иначе самому станет больно.
- Иногда, в основном, описывает театры, музеи, свои впечатления от выставок, в том числе и художественных.
- Традиционные ухаживания, когда пытаются прощупать интересы избранника, - еще более недовольная мина. Как он умудряется с каменным лицом демонстрировать всю палитру эмоций? Искусство древнего рода.
- Глупости! - отфыркнулся. Хотя бы потому, что никто кроме одного ехидного и вредного портрета мне не нужен. - У меня двое детей и рисунки, кому я нужен?
Губы чуть расслабились, ответили тонкой улыбкой на шутку.
- Меня больше интересует другое, - оторвался, поднял глаза на собеседника. - Как он может быть похож на Годрика Гриффиндора? Это не может быть потомок, оборотное зелье за давностью лет генетического материала тоже не подходит.
- Нет никакого “генетического материала”, - прищурился Слизерин. - Мы сожгли тело Годрика, так сказать, вернули в родную стихию, все же он был сильным огненным.
- Значит, остается вариант с иллюзиями, теми чарами, о которых ты мне рассказывал. Но в театре невозможно их использовать.
Ему никогда не надоест смотреть на меня как на глупого ребенка.
- Чего я не знаю? - насторожился в ответ на снисходительный взгляд. Зараза, одним движением брови может высказать все, что думает об умственных способностях собеседника. И ведь даже не обидеться - ничего же не сказал! Да, Мышке до его уровня еще учиться и учиться.
- Напомни мне, кто помогал наводить чары на театры?
- Гоблины.
- Неужели такие хитрецы, как зеленые коротышки, не оставили для себя пару лазеек? Нет, не на уровне опасности для жизни, но вот на уровне сохранения иллюзии внешности - запросто. Многие любят встречаться для важных сделок в людных местах, так почему бы не самое защищенное в Англии после Хогвартса и этого их банка? До сих пор не верится, что у них появился свой банк, - он покачал головой, но вернулся к прежней теме. - В свое время они пытались проделать то же самое с Хогвартсом, предложили свои услуги, мы согласились, хотя и сковали их обетами с ног до головы. А потом заметили, что в некоторых рунах они вписывают пару лишних символов. Со стороны это выглядело как чуть более крупные ячейки в сетке защиты. Нам пришлось расторгать договор и самим все исправлять. Они тогда еще хотели меч Годрика себе забрать, подсунули ему договор, по которому тот якобы берет меч в аренду, а после смерти потомки обязаны вернуть реликвию мастеру. Не стану вспоминать, что металл, драгоценности и ингредиенты для зелий доставал сам Годрик. И ковать помогал, учился и работал над мечом. И выкупил его по совести - собственный вес золотом. Но когда это останавливало коротышек?