Но с другой стороны, если Елена не пробьется в Королевы, то будет на Шабаше обычной ведьмой. Напьется, набезобразничает, расслабится… А я, наоборот, напьюсь и не расслаблюсь. А вовсе даже обнаглею. Тут-то у меня наконец и появится шанс ее соблазнить. А то сплошной стыд: больше двух лет хожу у Хозяйки в пажах — и ничего, ни разу. Этак она меня прогонит, и будет права.
Вот такая нешуточная борьба желаний происходила у меня в душе.
— Я слышал, ведьма Лидия приказала разбавлять молоко водой, — подал голос один из старейшин. — Какому домовому такое понравится?
Барабашки принялись вспоминать все слухи, гулявшие в последние время по Москве — чему, кстати, я же и поспособствовал.
— А еще говорят, она собиралась вообще чердак снести!
— Как это?
— А вот так! Снести, а на его месте построить бассейн! А на место домового взять водяного!
— Ничего себе… Бедняга, наверно, не вытерпел такого унижения и сбежал.
Тут Елена решила, что клиент созрел.
— Я обещаю, — громогласно провозгласила она, и домовые моментально умолкли, — что если стану Королевой Шабаша, использую все свое влияние, чтобы никто не смел возводить на чердаках бассейны, сауны и джакузи!
По собранию прокатился довольный гул.
— И вообще, никто не посмеет унизительно относиться к домовым! — Хозяйка, похоже, всерьез увлеклась умасливанием электората. — Пусть только попробуют! Превращу в табуретки, не будь я Королевой Шабаша!
Вопреки ожиданиям, это заявление барабашек не обрадовало.
— Кхм… Видите ли, госпожа ведьма, — несколько смущенно сказал главный, — совсем без унижений не надо. Мы любим, когда нас немножко унижают. Это вселяет в нас уверенность в завтрашнем дне.
Опаньки! Елена кинула в мою сторону строгий взгляд, в ее глазах читался вопрос: "Почему не предупредил?" Я сделал виноватое лицо и показал глазами ответ: "Да я сам офигел, госпожа!" "Плохо, Стас, — недовольно посмотрела мне Елена. — Подготовка — из рук вон!"
Я почувствовал, что домовые вызывают у меня неприязнь. Страдания и унижения им нравятся, видите ли… Мазохисты лохматые, чтоб их…
Между тем Хозяйке предстояло как-то выкручиваться.
— Ваше пожелание будет учтено, — осторожно сказала она. — О полной отмене унижений не может быть и речи. Но их составляющая и размеры будут строго регламентированы.
— Э-э-э? — не врубился малообразованный электорат.
В порыве вдохновения Елена решилась пойти ва-банк. В ее глазах сверкнуло презрение, а в голосе прорезалась и мгновенно закалилась сталь:
— Это значит, что вас, жалких, но по-своему достойных созданий будут унижать только так, как вам нравится, и не более того. А разбавлять молоко и травмировать бассейнами не станут. Теперь ясно, мои трухлявые подчердачники, или на пальцах объяснить?
Все, мосты сожжены. Я зажмурился. А когда открыл глаза, немедленно наткнулся на уважительные взгляды домовых — все они смотрели на Хозяйку с трепетом. Мы сорвали банк.
Елена расслабилась, грациозно закинула ногу на ногу и небрежно поинтересовалась:
— Так за кого проголосуют ничтожные обитатели чердачной пыли? Кто достоин стать Королевой Шабаша?
— Вы, вы, госпожа ведьма! — в едином порыве выдохнуло собрание. Елена подарила барабашкам снисходительную улыбку, встала и, не прощаясь, двинулась к выходу. У двери она внезапно остановилась и повернулась к уставившимся ей вслед домовым. Она казалась чем-то недовольной.
— А поклониться? — царственно спросила она.
Я испугался, что она переигрывает, но ошибся: домовые вскочили со своих мест и с готовностью поклонились Елене.
— До свидания, госпожа ведьма, — залепетали они, а самый льстивый даже преждевременно назвал Елену "Вашим Величеством".
— Корм для вечности… — брезгливо уронила ведьма и, подернув плечами, победительницей покинула собрание.
От домовых я повез Хозяйку на встречу с кавказскими дэвами. Ехали мы на машине, что, конечно, нельзя считать быстрым способом передвижения, особенно в Москве. Но летать во время предвыборной кампании Елена категорически отказывалась, чтобы, как она говорит, "не уподобляться врагу" — имея в виду ведьму Лидию и ее свиту, которые перемещалась исключительно по воздуху: в ступах, на метлах или на собственных крыльях. Спорить с Хозяйкой я не стал, очень уж она была категорично настроена. Никаких полетов — и все тут! А я что? Я ничего. Мне машину вести не намного труднее, чем воевать с земным притяжением.