Вот проснулась и вижу в окно лучезарную рамку,
Не затем ведь вписалась в неё, чтоб тянуть свою лямку.
А затем, чтоб летать и не ведать – отвесно ль, полого,
Лишь бы крылья расправить, что за ночь
помялись немного.
«Жемчужный снег, хрустальный воздух, птичка…»
Жемчужный снег, хрустальный воздух, птичка
В лесной кормушке. «Рай» – гласит табличка.
Перевернёшь табличку – слово «ад»
Прочтёшь, застыв у тех же самых врат.
Да-да, всё так: жемчужный и хрустальный,
Но и сиротство, и исход летальный.
«Но с течением времени, верю, с течением…»
Но с течением времени, верю, с течением
Этой снежной зимы я вздохну с облегчением.
Ожиданием дышит любая строка.
Даже странно, что нет облегченья пока.
Снег так нежен, что с ним беспокойство не вяжется.
Так и кажется – всё потихоньку уляжется.
«Как хорошо в летящем этом доме!..»
Как хорошо в летящем этом доме!
Он так летит сквозь время и простор,
Что кажется: оседлость – это вздор,
И много чем мы обладаем, кроме
Оседлости. Да и зачем она,
Когда и счастье, и беда – без дна.
«Рай какой – изумруд, бирюза!..»
Рай какой – изумруд, бирюза!
Ну а я – как коза-дереза,
Что один ухватила листочек,
Проходя через шаткий мосточек.
Мне всё мало. Я всё голодна.
Как услышу желанное: «На,
Для тебя здесь и листья, и травка»,
Отвечаю: «А будет добавка?»
«Держи меня крепко, сжимай мне запястье…»
Держи меня крепко, сжимай мне запястье.
Быть вместе – такое печальное счастье.
Быть вместе – такая счастливая грусть.
И пусть нам немного осталось, и пусть
Родимый наш край Божья длань не ласкала,
Но в этом краю я тебя отыскала.
«И чудится мне: не сейчас, так потом…»
И чудится мне: не сейчас, так потом
Мне что-то такое расскажут о том,
Чему нет названья, такое услышу
Про то, чем дышу, от чего я завишу,
Про дом, где знакома мне каждая щель,
Про будней и праздников всю канитель,
Такое услышу, что ночью бессонной
«Ах, вот оно что!» – прошепчу потрясённо.
«Пока не придумал Создатель, чем кончить всё это…»
Пока не придумал Создатель, чем кончить всё это
Мы будем блуждать в темноте или слепнуть от света,
По струнке ходить иль с пути то и дело сбиваться,
Года торопить, чтобы после по ним убиваться,
Хвалиться обновкой иль думать о перелицовке,
Покуда Творец не найдёт подходящей концовки.
«Как всё же печально дела обстоят!..»
Как всё же печально дела обстоят!
Те дни, что стояли, уже не стоят,
И улиц тех нет, по которым кружила,
И многих из тех, кем я так дорожила,
Не стало. И время сечёт, как картечь,
И не понимаю, как это пресечь.
«Окрестности эти и тот окоём…»
Окрестности эти и тот окоём
На срок неизвестный мне сдали внаём,
И я растерялась, всем этим владея
И не понимая, зачем я и где я.
И только теперь в эту даль, в эту высь
Я так влюблена, что хоть снова родись.
«Вот снег, вот полог голубой…»
Вот снег, вот полог голубой,
А дальше дело за тобой,
Теперь – твой ход, твоя подача,
Дай пожелать тебе удачи —
Чтоб соответствовал ты сам
Просторам снежным, небесам.
«А дело было летом в детсаду…»
А дело было летом в детсаду.
Я в мёртвый час спала на раскладушке.
Нет, не спала – смотрела на макушки
Деревьев в незапамятном году.
А на меня в тот тихий-тихий час
Смотрели небеса такой окраски
Невиданной. Мы спали на участке,
На воздухе укладывали нас.
И было столько звонких птичьих стай.
Всё расскажу. Мне только волю дай.
«Нет, послушай, когда я работала в школе…»
Нет, послушай, когда я работала в школе,
Я стишок задала второкласснику Коле
И забыла спросить. Ну а он весь урок
Повторял про себя эти несколько строк.
Повторял про себя и шептал их соседу.
Но не вспомнила я ни во вторник, ни в среду.
А однажды пришла ко мне Колина мать
И, смущаясь, сказала: «Не может он спать.
То ночами зубрит, то проснётся с рассветом».
Не приди она, я б не узнала об этом.
Боже, сколько же их – тех неведомых Коль,
Кому я причинила нечаянно боль.
«Нас в детстве учили…»
Нас в детстве учили: «Скажи, мол, волшебное слово,
Тогда и не будут с тобой обращаться сурово».
С той самой поры говорю, говорю, говорю,
Прошу очень ласково, вежливо благодарю,