— Неуклюжий грубиян! — закричала Бонни сквозь слезы.
— А ты почему не смотришь, куда идешь?
— Вот так джентльмен! Где ты набрался таких манер — у Джема Ройла, знаменитого конокрада из Сассекса?
— Послушай, это мой дом, и ты сделаешь мне одолжение, если уберешься отсюда с такой быстротой, с которой эти твои ходули восьмого размера смогут тебя унести, — холодно произнес Тай.
— Твой дом! А мне казалось, будто ты только что покинул его навсегда. По правде сказать, Тайлер Ройл, я очень подозреваю, что за всей абсурдной маминой идеей скрываются твои происки. Ты каким-то образом подстроил эту дурацкую затею, — ты, Макиавелли![36]
— Я? Да я согласился бы скорее видеть отца выступающим в роли голоса за сценой у Мински, чем связанным с твоей семейкой! Если уж на то пошло, то нынешняя комедия — твоих рук дело!
— Моих? Ха-ха! И зачем же мне это понадобилось, скажите на милость?
— Потому что ты и Блайт обречены на провал. Тогда как я с отцом в нашей последней картине…
— Ну да, я читала поистине редкостные потуги саморекламы в «Моушн Пикчер Хералд». А цифры кассовых сборов, опубликованные в «Верайети», — разве они не впечатляют?
— О, я вижу, ты одна из поклонников Ройлов!
— Разве такие существуют?
— Сплетница!
— Протирка для кинокамеры!
В самый драматический момент, когда Тай и Бонни пытались испепелить друг друга взглядами пылающих ненавистью и негодованием глаз, когда Джек и Блайт, стоя у камина, не обращая ни на кого внимания, демонстративно обняли друг друга своими знаменитыми руками, а мистер Квин тяжело вздыхал над фужером выдержанного бренди, Лаудербек, громко кашлянув, величественно вошел в комнату с подносом в руках.
— Пвошу пвощения, — произнес Лаудербек, устремив взгляд на картину Фрагонара[37] на стене напротив. — Некая фванцузская особа только что пвинесла письмо для мисс Блайт Стьюавт. Особа утвевждает, будто письмо только что пвибыло последней почтой по месту жительства мисс Стьюавт и что на нем стоит пометка «Очень важно».
— Клотильда! — воскликнула Бонни, хватая конверт с подноса. — Доставлять твою корреспонденцию сюда? Мама, и тебе не стыдно?
— Бонни, дитя мое, — спокойно возразила Блайт, отнимая у нее конверт. — С каких это пор ты читаешь письма своей матери? А я уже было поверила, будто ты навеки меня покинула!
— А ты, Тай? — с усмешкой спросил Джек Ройл, подходя поближе. — Ты тоже изменил свои намерения?
— О!.. — чуть слышно пробормотала Блайт Стьюарт.
Она в крайнем изумлении смотрела на содержимое конверта. В одной руке она держала два прямоугольных кусочка раскрашенного картона, а другой пыталась вытряхнуть из конверта что-нибудь еще, но там больше ничего не было.
— О!.. — еще невнятнее повторила она и повернулась к присутствующим спиной.
Мистер Квин, оставленный всеми без внимания, незаметно подошел сзади и заглянул ей через плечо. Кусочки картона, насколько он мог заметить, представляли собой две обыкновенные игральные карты. Одна была двойка треф, а вторая — десятка пик. Когда Блайт медленно перевернула карты рубашкой кверху, он увидел, что их тыльная сторона была синего цвета и украшена золотой подковой.
— Что случилось, мама? — встревоженно воскликнула Бонни.
Блайт обернулась. На лице ее застыла недоумевающая смущенная улыбка.
— Ничего особенно, глупышка. Кто-то решил пошутить таким странным образом. Значит, ты все еще продолжаешь беспокоиться о своей бедной старенькой маме, от которой только что отреклась навсегда.
— О, мама, не будь такой вредной! — сказала Бонни. Она тряхнула своими золотистыми локонами, и, фыркнув в сторону мистера Тайлера Ройла, величаво удалилась.
— До свидания, отец, — мрачно произнес Тай и вышел вслед за ней.
— Вот и все, — с облегчением вздохнул Джек. Он взял Блайт за руку: — Не так уж плохо получилось, верно, дорогая? Беда с нынешними ненормальными детьми! Поцелуй меня…
— Джек! Мы совсем забыли о мистере Квине. — Блайт повернулась к Эллери, одарив его ослепительной улыбкой. — Что вы должны были подумать о нас, мистер Квин! И сдается мне, мы до сих пор еще не представлены? Но Джек много говорил мне о вас, и Бутч тоже…
— Прошу меня простить, — вмешался великий актер. — Дорогая, познакомься: это Эллери Квин, который работает с Лу Бэскомом над нашей картиной. Итак, каково же ваше мнение о нас? Немного сумасбродные, правда?
36
Макиавелли Никколо (1469–1527) — итальянский политик и писатель; оправдывал использование любых средств в интересах государства.