Откат, как обычно, заставил его опуститься на лежанку, и он не сразу заметил, что женщина смотрит не на сына, а восторженно следит за ним, Лечилой.
- Ты словно светишься весь, - с восхищением сказала она. - Давно я не видела настоящей магии жизни.
Она продолжала бы и дальше смотреть на Сашку жадным взглядом, но тут завозившийся на табуретке гигант вдруг отчетливо сказал: "Мама!"
На этот раз, не дослушав очередные охи и вздохи, Сашка первым выскочил из комнаты и рванул на сеновал. Еще немного, подумал он, и сплетня о том, как к нему приставала мамаша пациента, могла оказаться правдой.
Еду ему до конца дня приносили друзья, и спустился он вниз только тогда, когда Дарья притащила ему родную, постиранную и заштопанную одежду, потому что к дому уже подъехал на самоходке Ждан, чтобы отвезти мальчишек в Липень.
Тетка, похоже, искренне горевала об отъезде гостей, сделавших ее дом на недолгое время центром деревенской жизни, насовала им с собой полную сумку еды, которую вручила Видяну, и Сашка не стал говорить ей о том, как его раздосадовали вышитые на джинсах на месте заштопанных дырок цветочки.
Он предпочел бы дырки, но ведь непрошеная благодетельница хотела как лучше, - медленно считая до ста, уверял себя целитель. - Ведь бессмысленное добро все же лучше откровенного зла, ведь так?
Из всех друзей его горе мог понять только Витька. Он бросал на испорченные брюки сочувствующие взгляды, однако не мог скрыть радости от возвращения олимпийки. Сашкину черную футболку с черепами цветочки почти не портили - наоборот, придавали ей своеобразный кладбищенский антураж.
В конце концов, кто меня тут увидит? В школе никто и не узнает, - утешил себя Легчилин. - А дома штаны просто выброшу.
Глава десятая
СУД
Кузнец высадил недоумевающих пассажиров возле стихийной ярмарки у въезда в город, отговорившись срочными делами в селе. Больше всех это огорчило Лечилу. Он, как старичок, всю дорогу нудил друзьям о том, что еще не опомнился после княжеских подземелий, устал от бессовестной эксплуатации селян, а теперь вот вынужден пешком тащиться на пятиозерский суд. И все время приходилось подлечивать ноги, натертые выданными теткой Дарьей огромными башмаками, - загубленные в подземелье кроссовки пришлось выбросить.
Судопроизводство в анклаве поражало простотой. Явиться на суд волшебника и изложить свое дело им предстояло самим, а потом покорно выслушать его мудрое и справедливое решение, и так же покорно приступить к исполнению.
Найти дом Бонвана они тоже должны были сами. Это не составило труда - первый же торговец, у которого заинтересованный Гусь купил расписную кружку как сувенир, указал чужакам путь.
Витек даже не стал ругать растратчика - роспись на кружке вызвала общее любопытство. На ней, по словам торговца, был изображен сам Бонван, убеленный сединами могучий старец, державший за горло мерзкого, покрытого ярко-красной чешуей хвостатого человекоящера - пристрастный пятиозерский живописец не слишком объективно воплотил образ владыки пустынь Саламандра.
- Пропаганда, - уверенно сказал Витек, внимательно разглядывая картинку. И добавил, подражая отцу. - Ура-патриотизм. Но тема интересная.
Владыка пустынь для местных был настоящим пугалом, и мальчишки отправились на прогулку по городу, по пути забрасывая Видяна вопросами об Огненном ящере. Ответы поразили Сашку парадоксальностью. По словам боярича, выходило, что Саламандр был вовсе не записным злодеем, раз за разом бросавшим орды чудовищ на завоевание соседних земель, а таким же, как и многие на Буяне, попаданцем, только вот не известно из какого таинственного мира.
Попав в буянскую огненную пустыню, великий ящер-маг сумел стать там хозяином. Ему удалось даже в какой-то мере обуздать полчища лютоваваших там монстров-метаморфов, до этого сжигавших соседей подчистую, и объединить их под своей властью. И все равно время от времени многоликие чудовища по одиночке или целыми племенами устраивали очередную свару за передел власти, и тогда пустыня извергала следующую бездержную волну завоевателей, алчущих потехи, добычи и крови, которую приходилось устранять соседним княжествам. Останавливал пустынников только невыносимый для них холод и лед. А ледяных магов на Буяне, со времен Изольды, больше не появлялось. Поэтому каждый раз набеги заканчивались гибелью множества невинных жертв. Винили во всем, естественно, Саламандра, который, будучи далеко не безобидным и не безгрешным, не менее остальных владык был заинтересован в сохранении равновесия сил.
При этом, вопреки мнению пятиозерского кружечного живописца, схватка Саламандра с Бонваном вполне могла закончиться отнюдь не в пользу последнего.
Больше всего ребят заинтересовало упоминание про многочисленных попаданцев.
- Выходит, на Буяне много таких, как мы? - удивился Сашка.
- Таких, как вы, не встречал, - Видян отвечал обстоятельно, словно объяснял детям всем известные вещи. - А в остальном, так, почитай, весь Буян - из других мест переселенцы. В свое время иномиряне многих сюда перемещали, да только было это много лет назад, никто уже и не помнит, отчего так вышло. Простой народ, безграмотный, верит, что в дело вмешались боги, у каждого свои. Ну, а те, кто может прочесть старые свитки, правду знают. Из настоящих местных тут только пустынники-метаморфы, да ведьмы Темнолесья. Они раньше так и плодились: добрались пустынники до лесов, умыкнули баб, и понарождались новые колдуны и многоликие.
Новая информация не хотела укладываться в голове, все эти "иномиряне" и "перемещенцы" требовали осмысления и уточнения, и Лечила, отложив сложные вопросы на потом, посвятил все внимание пятиозерской столице.
Липень показался Сашке просто увеличенной копией недавно покинутой деревеньки: все те же белые домики, окруженные садами, узкие немощеные улицы, разве что вместо полей - многочисленные базары. Ушлые торговцы привозили сюда из Подгорья изделия искусных мастеров - кое-где на рынках продавались даже самоходки, - а сами закупали в Пятиозерье дары полей, садов и огородов.
Жилище волшебника разительно отличалось от княжеского терема в Светлоречье. Ничуть не дворец, а скорее усадьба: невысокий господский дом терялся в глубине огромного парка с несколькими, заросшими розовыми кувшинками прудами. Само здание, двухэтажное, легкое, построенное из светлого дерева, украшали ажурные наружные лесенки и большая открытая веранда. Увитые ползучей зеленью резные ставни довершали ансамбль, придавая дому воздушный, сказочный вид.
- Не обошлось тут без эльфов, - выразил общее чувство Видян. - У нас на севере так не построишь. Летний домишко. Но хорош.
Насчет домишки Сашка был решительно не согласен, но что-то эльфийское в окружающей красоте безусловно чувствовалось. Во всяком случае, эльфа они увидели на веранде сразу, как только вошли в парк через распахнутые настежь кованые ворота - волшебник Бонван не боялся непрошенных гостей. Мальчишек, пришедших на справедливый суд, магическая защита пропустила беспрепятственно.
Красота данного конкретного представителя дивного народа не только поражала, она буквально сбивала с ног. Настолько, что еще двух сидевших на веранде людей, а может, и нелюдей, мальчишки сначала даже не заметили.
Скорее спортивный, чем утонченный, безупречно мужественный, с коротко стрижеными, чуть вьющимися темно-русыми волосами и выразительными зелеными глазами, чародей показался бы совершенством даже самому придирчивому взгляду. Одет он был в темно-зеленые шелковые штаны и рубаху.
- Из эльфийского шелка, - завистливо подумал лекарь: простая, безо всяких украшений одежда из драгоценного материала выглядела изысканней любого княжеского наряда.