Пуаккар откусил кончик сигары.
— Запечатать конверт нужно клеем, который медленно сохнет, это прибавит таинственности, — спокойно сказал он.
Манфред засмеялся.
— Свежезапечатанный конверт для английского сыщика — слишком сильное искушение.
Бойко продвигающийся по Оксфорд-стрит кеб свернул на Эджвер-роуд, когда Манфред приоткрыл окошко.
— Мы выйдем здесь, — крикнул он извозчику, и тот остановил экипаж у тротуара.
— Я думал, вы говорили, вам в Пембридж-гарденс, — сказал кебмен, принимая у Манфреда деньги.
— Я так и говорил, — кивнул Манфред. — Всего доброго.
Они постояли, разговаривая, пока кеб не скрылся из вида, после чего развернулись и пошли в обратном направлении к Марбл-Арч[24], вышли на Парк-лейн, прошли по этому пристанищу «сильных мира сего» и свернули на Пиккадилли. Недалеко от площади они зашли в ресторан с длинной стойкой и множеством небольших альковов, в которых люди сидели за круглыми мраморными столиками, пили, курили и разговаривали. В одном из них в одиночестве сидел и курил длинную сигарету Гонзалес. На его чисто выбритом и обычно подвижном лице застыло сосредоточенное и задумчивое выражение.
Никто из мужчин, увидев его, не выказал ни малейших признаков удивления… Хотя сердце у Манфреда ёкнуло, а на бледных щеках Пуаккара проступил румянец.
Они сели за столик, когда подошел официант, сделали заказ. После того как он удалился, Манфред тихо произнес:
— Где Тери?
Леон едва заметно вздрогнул.
— Тери сбежал, — спокойным голосом ответил он.
Минуту все молчали, потом Леон продолжил:
— Сегодня утром, собираясь уходить, вы дали ему пачку газет?
Манфред кивнул.
— Это были английские газеты, — сказал он. — Тери по-английски не понимает ни слова. Но в них были фотографии… Я дал их ему, чтоб ему было не скучно.
— И среди прочих там был «Мегафон»?
— Да, — припомнил Манфред.
— Там было объявление о награде… и помиловании… на испанском.
Взгляд Манфреда устремился в пустоту.
— Да, я помню, — медленно проговорил он. — Я потом ее просматривал.
— Умный ход, — одобрительно кивнул Пуаккар.
— Я заметил, что он был очень взволнован, но решил, что это из-за того, что мы вчера рассказали ему, как собираемся устранить Рамона и какая роль в этом отведена ему.
Леон сменил тему, когда у стола появился официант с заказанными закусками.
— Как можно было, — продолжил он тем же голосом, — лошадь, на которую сделаны такие ставки, не привезти в Англию хотя бы за месяц?
— Это неслыханно! Утверждать, что фаворит большой гонки будет снят с забега и из-за чего? Из-за каких-то трудностей с пересечением Канала…[25] Возмутительно! — негодующе добавил Манфред.
Официант ушел.
— Днем мы вышли на прогулку, — продолжил Леон, — и пошли по Риджент-стрит. Он каждые несколько секунд останавливался и заглядывал в витрины магазинов, потом неожиданно… мы смотрели на витрину фотомастерской… он исчез. На улице были сотни людей… Но Тери я не видел… С тех пор я его не могу найти.
Леон сделал глоток из бокала и посмотрел на часы.
Остальные двое сидели молча и неподвижно, но внимательный наблюдатель мог заметить, что и у Манфреда, и у Пуаккара руки потянулись к верхним пуговицам их плащей.
— Возможно, все не так плохо, — улыбнулся Гонзалес.
— Всю вину я беру на себя, — заговорил Манфред, но Пуаккар жестом остановил его.
— Если кто-то в чем-то виноват, то только не я, — со смешком произнес он. — Нет, Джордж, теперь уже поздно говорить о вине. Мы недооценили хитрость нашего друга, предприимчивость английских газет и… и…
— Девушку в Хересе, — закончил Леон.
Пять минут прошли в тишине, каждый напряженно пытался понять, что теперь делать.
— Вы мне сказали, что будете здесь к одиннадцати, — наконец произнес Леон, — поэтому я приготовил автомобиль, он тут недалеко. В Бернем-он-Крауче у нас есть дизельный катер… К утру вы уже можете быть во Франции.
Манфред внимательно посмотрел на него.