— Значит, время у меня есть, — сделал вывод Михаил. Если он успеет накопить достаточно энергии, проблема разрешится.
— Немного, — улыбнулся Себен. — К полуночи достигнем крепости. Отрядим гонца, тебя на столбы… Восход ты увидишь.
— Меня будут охранять?
— Странный вопрос. Ты что-то задумал… — Себен нахмурился. — Я позабочусь об охране.
Преисполненный досады Михаил обратил взгляд к далекому берегу. Сам напросился.
— Не думал, что ты отпустишь ребенка.
— Да и я не надеялся на твою сдачу, — кивнул офицер. — О пацане волновался зря; фэрнайты не лгут. Воин обещал, воин сделал.
— Тебе ничего не стоит убить дите?
Себен несколько минут пристально смотрел на речные просторы и неожиданно улыбнулся:
— Ты издалека.
— Да?
— Старые говорят: за морем дух воина представляется иначе. Они там сюсюкают над кодексом боя и все такое. Чагарова хэлка… Мы убийцы, я имею ввиду нас — солдат фэрнайтов, апохов, лэндов и кэрсибов. О сейдукках не знаю. Наша цель отнимать жизни, согласись.
— И вы не видите разницы между ребенком и взрослым?
— Никакой.
— Ребенок не в силах дать сдачи. — Михаил лег. — Давай вернемся с философских высот. Ты уверен, что я достигну крепости живым?
— Уверен.
— Я голоден, ранен, крови во мне осталось только на посмеяться. — Димп уставился на офицера. — Разве вас не учили обращению с военнопленными?
— Странная речь. — Себен поднялся на ноги, оправил изрядно помятую форму. — Глупо кормить мертвеца. И лечить тоже глупо.
Посвист ветра и тишина. Стальной звон натачиваемых клинков и молчание. Скрип снастей — мерный сонный звук. Пытаясь расслабиться, Михаил изучал небосклон. Нравилась ли ему лазурная с белым даль, что уплывала назад? Да — она дарила легкость и глубину.
Удар корабля о причал заставил Михаила очнуться. Он стиснул зубы: тело затекло.
Ночь. Сияние лун мягко касалось серовато-черных облачных клубов. Алыми всполохами скользили над причалом факелы. Их количество давало понять: встреча Себена пройдет обыденно. Пяток огней, пяток заспанных солдат. Недовольные вопросы.
Сохраняя полное хладнокровие, Себен покинул корабль. Выбрался по сходням на берег:
— Кто за главного?
— Рэк, ночной смотритель. — Мужчина подтянулся. Он и представить не мог, что сегодня к нему заглянет Ведущий. — Вы от Лакри?
— Да. Эпр, ко мне!
Из темноты вынырнул адъюнкт. Особого рвения он не демонстрировал. Ему бы сейчас бабенку, что умеет лечить раны, да постель мягкую. А пленник может убираться на все четыре стороны.
— Эпр, возьми двоих и бегом к Каролу с докладом… — начал Себен.
— Уведомить Первого о потерях?
— Э-э… — Офицер замялся и мгновенно овладел собой. — Нет. Справедливость обрела форму. Выполняй! Теперь с тобой, Рэк- смотритель… Мне потребуются воины.
— Отряд Ведущего Агола, пять десятков опытных фэрнайтов, — кивнул воин. — Расквартированы на Серой улице. Послать гонца?
— Удивляюсь, почему ты этого еще не сделал. Спин!
— Здесь, — откликнулись с корабля. Факелы выхватили из темноты перебинтованного солдата.
— Топайте домой, на отдых. Все до единого.
— А долина?
— Отдыхайте, я сказал! — Голос у Ведущего хрустел под стать щебню. Свидетели разгрома посланного в деревню отряда ему не нужны. Ни под каким видом.
Михаил вернулся к осмотру фэрской твердыни. Он ожидал увидеть форт: крепкие стены, пара башен, подъемный мост, внутренний двор и прочая атрибутика. А на деле крепость высилась причудливым городом. Настройщик разглядел темные кривые улочки, что вели от пристани к центру фэрнайтской обители. Кособокие силуэты домов, мостовые, разбитые колесами телег, редкие золотистые пятна окон. Город спал, источая букет ароматов: затхлой воды, немытых тел, острых пряностей, смолы и нагретых досок.
Пряности добили Михаила. Голод подступил нешуточным оскалом… На причал, исходя бранью, высыпали солдаты. В свете факелов они выглядели мрачно. На обнаженной стали танцевали блики.
Двое Ведущих — Агол и Себен — холодно кивнули друг другу.
— Кого охраняем? — лениво спросил первый.
— Пленника.
— Одного? — искренне удивился офицер.
— Он того стоит. Убил, падаль, нескольких моих людей и хоть бы что. Отведем эронова сына в долину Справедливости, а там как Первый решит.
— Нескольких, говоришь, убил? — спокойно осведомился Агол. — А часом не всех ли?