— Эх, дайте-ка мне! — и взял тяжелый молот.
Три раза уже сменялись напарники, а Вострецов будто и не чувствовал усталости — работал с такой спокойной деловитостью, словно находился в казанцевской кузне, а не на льду Охотского моря…
Суда снова двинулись в путь, пробираясь от полыньи к полынье, а моряки все еще не переставали удивляться:
— Такого даже бывалые мореходы сделать бы не смогли.
— А вот нам, сухопутным кузнецам, и невдомек это, — смеялся Вострецов, — увидели, надо сделать — и сделали!
ЗА ЧАС ДО РАССВЕТА
Командующий шагал вдоль зарослей кустарника, скорей угадывая, чем видя, залегших за ними бойцов. Тьма окутывала сопку. Тьма и там, внизу. Даже не верится, что у подножия сопки — город.
Радостное настроение не покидало Вострецова: наконец под ногами не лед, не шаткая палуба, а земля. Три тысячи километров сквозь льды добирались до нее. Сколько раз она казалась уже недостижимой. И вот отряд здесь, на Охотском побережье.
Но плавание во льдах отняло почти полтора месяца. Как использовал враг это время? Не перебросил ли свои силы? Не укрепился ли? Не узнали ли белогвардейцы о приближении отряда?
Не известно.
Постепенно радостное настроение начало угасать, уступая место тревоге. Во что бы то ни стало надо получить свежие сведения о противнике. А разведка, посланная уже добрый час назад, не возвращалась.
Наконец где-то совсем рядом раздался условный свист. Из темноты вынырнула фигура разведчика.
— Патрулей на улице не обнаружили.
Ну что ж, это добрый знак. Видимо, враг ничего не знает о десанте.
Отряд бесшумно подошел к городу, двинулся по тихой, погруженной в сон улице. У перекрестка группа красноармейцев отделилась и тотчас скрылась во тьме. У следующего перекрестка ушла вторая группа. Потом — третья. Вострецов минуту постоял, прислушиваясь к удаляющимся шагам красноармейцев. Город по-прежнему тих и спокоен, ни огонька вокруг.
Во главе группы бойцов Вострецов двинулся вдоль притихших деревянных домиков. Тот, у которого остановился командующий, с виду ничем не отличался от соседних. Но по донесению разведчиков это был именно тот дом.
Командующий осторожно поднялся по деревянным ступеням. Рывком открыл дверь, она оказалась незапертой, и шагнул в темные сени.
В первой комнате дремал дежурный офицер. Один из бойцов тотчас обезоружил его, Вострецов направился в следующую комнату. Никого. Но в конце коридора еще одна дверь.
Поначалу командующему показалось, что и здесь пусто. Потом он увидел на кровати, стоящей в глубине комнаты, спящего человека.
В ту же минуту человек проснулся и, поняв неладное, выхватил револьвер. Но Вострецов опередил его: стиснул в запястье руку врага — тяжелый револьвер упал на пол.
Главное сделано — белогвардейцу не удастся всполошить город. А скрутить офицера было не трудно. Вострецов на всякий случай еще раз обошел все комнаты. Штаб-квартира охотского отряда белогвардейцев в руках красных.
Командующий вышел на крыльцо. Небо на востоке уже посветлело. Из тьмы выплыл купол церкви, возвышавшийся над городом, а чуть в стороне, темный прямоугольник казарм, единственное в ту пору каменное здание Охотска. «Расчет оказался верным, — подумал Вострецов, — пожалуй, застигнутые врасплох белогвардейцы сдадутся без боя».
И как раз в эту минуту послышались выстрелы: У казарм красноармейцы неожиданно столкнулись с белогвардейским караулом. Казарма мгновенно ожила: из окон и дверей загремели выстрелы. Вострецов тотчас направился туда. Такой оборот дела не входил в его планы. Ведь к Охотску подошла только ударная группа. Двинулись маршем, когда разгрузка пароходов была еще в самом разгаре. Ударная группа невелика. Патронов у бойцов мало, всего три пулемета. Взяли только самое необходимое. Расчет был на внезапность, на то, что без боя удастся разоружить находящийся в Охотске отряд пепеляевцев.
Окна и выходы казарм красноармейцы держали под прицелом. Кирпичные стены казарм были надежным укрытием для неприятеля. За ними можно отсиживаться много дней. А это сводило все расчеты экспедиции на нет: ведь пепеляевцы находились не только в Охотске, за это время им может стать известно о высадке десанта.
Штурмовать же казармы до подхода основных сил рискованно… А что, если все-таки попытаться?..
Вдруг где-то рядом, с другой стороны казарм, застрекотал пулемет. Затем загремело дружное «ура». Взвод красноармейцев, не ожидая приказа, возможно, не зная даже, что командующий рядом, двинулся на штурм казарм.
— Молодцы! — крикнул Вострецов и повел в атаку следовавших с ним бойцов.
Красноармейцев встретил яростный огонь. Вот упал командир взвода Серов… Еще один боец упал… Ранен и тот, что шел с ним рядом… Но белые уже в панике. Стрельба их стала беспорядочной…
Когда первые лучи солнца показались из-за сопки, во дворе казарм выстроились около ста пленных пепеляевцев.
ДЕСАНТ
Вытянувшись цепочкой, отряд красноармейцев шагает заснеженной равниной. Где-то совсем неподалеку она сливается с ледяными полями Охотского моря. Но где именно, не разберешь: везде белым-бело.
Тишина. Бойцы молчат. Только прерывистое дыхание облачками срывается с губ.
Вдруг раздается чей-то протяжный крик, опять кто-то провалился в трясину, припорошенную снегом. Бойцы спешат на выручку. Приказ командующего: поджидать отстающих, держаться вместе. В этом безлюдном крае отстанешь — не выберешься.
И снова шагает отряд, форсируя бесчисленные речки, пробиваясь через таежные заросли, взбираясь на заснеженные сопки. Когда раздается команда «Привал!», красноармейцы сразу же опускаются на снег, чтобы хоть немножко передохнуть, отдышаться. Только потом раскладывают костры.
Командующему еще не до отдыха. Он шагает от одной группы бойцов к другой, подолгу задерживаясь возле молодых красноармейцев. Надо и поддержать их и проверить, в порядке ли оружие, на месте ли патроны. Об осторожности и сейчас нельзя забывать.
— Пламя сбивайте! — приказывает Вострецов. — Огонь здесь издалека виден. — И тут же советует: — Поближе устраивайтесь к костру, теплее будет.
— А вы-то, товарищ командующий? И вам бы надо отдохнуть.
— Сейчас и до меня очередь дойдет.
Вострецов и в самом деле укладывается. Но заснуть не удается: появляются взволнованные разведчики, шедшие все время впереди отряда.
— За сопкой, неподалеку, белогвардейцы! Стоят лагерем у реки!
Вострецов смотрит на усталые лица бойцов. Измучены люди. Но если не принять меры — белогвардейцы обнаружат отряд. Надо опередить врага.
За сопкой открылась река. Ее берега густо поросли кустарником. «Это нам на руку, — подумал командующий, — будет где укрыться».
Красноармейцы незаметно подобрались к белым почти вплотную. Еще несколько метров, и вдруг — выстрел: один из бойцов наткнулся на часового. Тотчас загремели десятки выстрелов — отстреливаясь, белые стали отступать. «Не уйдут, — решил командующий. — Незамерзшая река преградит им путь».
Но белые почему-то сами стремились к реке, словно она для них была не препятствием, а спасением.
А может быть, и в самом деле так?
Не раздумывая больше, Вострецов со взводом красноармейцев бросился белым наперерез. И только тут понял — враг спешил к лодкам, чтоб на них уйти от преследования. Но теперь красный отряд взял их в кольцо.
Стоило взглянуть на лица пленных, становилось ясно, что появление красных — полнейшая неожидан-кость. Да и приказ генерала Пепеляева, обнаруженный в палатке командира отряда, убеждал, что белые чувствуют себя в полной безопасности. Однако самого командира среди пленных не оказалось: ему удалось бежать.