Трехпалый наткнулся на свежий санный след. Это еще больше встревожило его: иногда охотники, чтобы не оставлять следов, подъезжают к засидкам вот так — на санях. Охотник забирается на дерево на специально построенные заранее полати, а лошадь с санями возвращается в деревню.
Это ни о чем не говорит, что санный след был и обратным, это могло быть охотничьей хитростью. Трехпалый не зря, в отличие от многих своих собратьев, так долго носил на себе шкуру: он не боялся больших дорог, но знал, какую опасность таят в лесу вот такие одиночные и безобидные с виду санные следы.
Трехпалый осторожно пошел вдоль санного следа. Он немного успокоился, когда увидел свежее остожье: значит, на самом деле возили сено.
Трехпалый вздрогнул: так близко раздался вой. Всем своим существом он знал, что нужно уходить, как можно скорее нужно уходить из этих мест, но странная щемящая сила, вопреки разуму, вопреки накопленному опыту, тащила его на вой.
Снова встретился санный след. Но Трехпалого уже ничто не могло остановить.
На небольшой поляне со стогом сена без верхушки он увидел волчицу.
Он долго наблюдал за ней. Что-то странное было в ее поведении. Она опять завыла, Трехпалый молчал. Он настороженно вслушивался в ночь, в луну, в стог без верхушки.
Вопреки себе, откликнулся. Голос был требовательный, зовущий. Но она не шла, сидела на краю поляны, как привязанная, смотрела в его сторону. Трехпалого это раздражало, но она оставалась на месте.
Тогда он решительно вышел на поляну… Когда увидел, что на волчице ошейник и она привязана за него к дереву, он понял, что попал в западню. Такой подлости он не ожидал. Волчица была домашней, и своим ласковым одиноким воем она, по-видимому, погубила не одного волка, потому что, как только Трехпалый вышел на поляну, она перестала выть и смотрела на него равнодушно.
На миг у Трехпалого появилось желание сомкнуть свои железные челюсти на ее шее, но только на мгновенье. Он резким прыжком повернулся, он знал, откуда придет смерть — из этого проклятого стога, и он хотел принять ее грудью. Ощетинился. Да вот — красно-белая молния вылетела из стога и ударила его в грудь. Падая в снег, услышал гром.
С трудом встал и ждал второго выстрела. Но его не было. Он хотел встретить смерть грудью, но выстрела почему-то не было. Все больше пьянел и повалился в снег.
Очнулся в санях, связанный — с тошнотворной слабостью в голове и теле. Кругом гавкали собаки, рвались в сани — чем мельче, тем отчаяннее. Трехпалый представил, как бы они повели себя, если бы он, свободный, прошелся ночью около деревни. Собак лениво отгонял кнутом бородатый мужик.
— Ну и громадина, — уважительно шевелилась толпа.
Потом сани тронулись. Толпа расступилась, и только собаки с отчаянным лаем провожали их далеко за деревню.
— Нет, это не из той стаи, — говорил по дороге бородатый мужик своему спутнику. — Это какой-то пришлый, одинокий. Я даже опешил, когда он из-за моей спины выскочил на поляну.
— За такого хорошо заплатят. Кроме того, что полагается пятьдесят рублей за каждого добытого волка. Так что хорошо ты на нем заработаешь.
— Лишнего не заплатят, — ответил бородач. Он склонился над волком — Трехпалый, знать, в капкане побывал.
— Живучи, сволочи, — откликнулся его спутник. — Сколько веков бьют. А теперь — с самолетов, и капканы, и все равно живут. Других зверей охраняют, в тюрьму за них — а их все равно нет. А этого веками бьют, а он живет.
Бородач не поддержал разговора. Остальную дорогу до города молчали.
В городе было страшно. Кругом все грохотало, воз дух был густ какими-то отвратительными запахами. То и дело останавливались. Наконец куда-то приехали. Кого-то ждали. Пришел мужик в богатой пыжиковой шапке, осмотрел Трехпалого. Потыкал палкой в зубы. Что-то сказал бородачу.
— За такого-то волка… — начал было тот.
— Волк хороший, не отрицаю. Но пойми меня, дохнут они, не поспеваешь покупать
— А это меня не касается. Не надо, так я с него мигом шкуру спущу и в заготконтору.
Наконец ударили по рукам, и вот четвертый год Трехпалый странствует вместе с другими такими же несчастными зверями по маленьким и большим городам. Как говорит Директор, делают план. Премиальные, если они случаются, получают служители, которые, начиная с Директора, постоянно меняются. Иногда попадают хорошие люди, даже любящие зверей, но они скоро уходят. Во-первых, потому что любовь к животным и работа в гастролирующем зоопарке — вещи взаимоисключающие, во-вторых, далеко не всех устраивают постоянные переезды, и работали в этом гастролирующем зоопарке, в основном, люди случайные или алкаши, вроде Плюгавого, пьющие за счет зверей.