«Совсем недалеко от окраины», — думал капитан, не мало повидавший в своей жизни. Увидев его немного позже, у сарая, в который его загонят, Трехпалый на мгновенье удивится: «Неужели по человеку тоже стреляли из железной палки, из которой вылетает огонь? Но кто?» Трехпалый не подозревал, что люди сажают в клетки не только зверей, но и друг друга, и охотятся не только на волков, но и тоже друг на друга, и что, когда много людей охотятся друг на друга, это называется войной.
«Пожалуй, уйдет… А может, и лучше, если уйдет, — думал капитан. — Меньше хлопот, и никого не тронет. Пусть бы себе спокойно ушел в лес».
Но вот еще один звонок, захлебывающийся от гордости и восторга:
— Загнали в сарай. Приезжайте!.. Смотрю, несется по двору. А я как раз машину мыл. Ну, за ним. Он на улицу. Здорово чешет. Клычищи. Догоняю. Ну, думаю, сейчас задавлю. А он из стороны в сторону. А деться некуда— кругом люди. Во двор. А двор оказался глухим. Мы за ним, человек тридцать. Ему ничего не оставалось, как в сарай, в гараж. Закрыли…
— Ждите, сейчас приедем, — сказал седой усталый человек со шрамом устало и холодно. Ему почему-то был неприятен захлебывающийся восторг того, в телефонной будке. Ему почему-то хотелось, чтобы волк ушел из города.
— Запишите мою фамилию, — продолжал ликующий голос в трубке.
— Спасибо вам! А фамилия ваша нам не нужна, — сказал капитан почти уже раздраженно.
— Ну я же его загнал. Остальные мне только помогали. Они просто так, свидетели, что ли. Ежели бы не я, он бы ушел.
— Спасибо! Сейчас приедем. Скажите, чтобы волка не били, его нужно вернуть в зоопарк.
— Вы фамилию-то мою все-таки запишите, а то здесь народу полно. Как вы меня узнаете. А потом, может, в газету нужно будет. Вас спросят, кто поймал, а вы и ответить не сможете.
Седой усталый капитан со шрамом поморщился.
— Записываю, — он вспомнил, что вчера раза два звонили из вечерней газеты, просили непременно позвонить, как только будут какие-нибудь сведения о волке. — Вы тогда подождите, не уезжайте. Позвоните на работу или отгоните машину и возвращайтесь.
Он вызвал дежурного сержанта.
— Где у нас телефон директора зоопарка? Да, гостиничный.
К телефону долго никто не подходил. Потом раздался сиплый и недовольный голос:
— Да! Кто так рано?
— Нашли вашего волка. Ждем, приезжайте, — капитан, не дожидаясь ответа, положил трубку.
…Гудела толпа во дворе.
Трехпалый сидел в углу за вонючей бочкой из-под бензина. За железными воротами, в которые он влетел, гудела толпа.
В ожидании милиции и представителей зоопарка рассказывали самые невероятные истории, в которых волки непременно нападали на человека.
Отчасти это было правдой. Но нападали волки на человека чрезвычайно редко: или раненные самим человеком, или доведенные им непродуманной охотой на дичь, которой питаются волки, до крайнего голода. Люди несправедливы к волкам, думал Трехпалый. Никого, наверно, волк не ненавидит так, как человека, если не считать собаку, к которой он питает особую ненависть, потому что она предала волчий род и переметнулась к человеку, но разве тронет волчица брошенного щенка. Нет! Но не только не тронет, а утащит к себе в логово и вскормит его, как родного волчонка. И не тронет она маленького ребенка, а тоже вскормит; сколько в истории было таких случаев, хотя, после собаки, волк никого не ненавидит, как тебя, человек, может быть, потому, что ты нарушил биологическое равновесие в природе…
— А если попадет в стадо, всех овец перережет.
И это была правда. Он не знал почему, но, попав в стадо, волк не останавливался на одной овце. Видимо, в этом был какой-то смысл, раз так решила природа.
Трехпалый равнодушно наблюдал в щель за гудящей толпой, положив седую голову на лапы. Он не испытывал к этой толпе и к каждому в ней человеку в отдельности никакой ненависти. Он понимал, что они тут ни при чем. Просто им с пеленок втравили в мозги, что волков нужно везде, всегда и любым способом уничтожать. Что волк — персона нон грата на этой планете. А куда ему деться? Куда? Умирать он почему-то не хотел, и это вызвало у них недоуменное восхищение: они беспощадно били его много веков — а он не вымирал, он хотел жить.
И если волк во время охоты попадался недобитым или его брали маленьким в логове, то считалось чуть ли не верхом гуманности посадить его в клетку. И страшно удивлялись, если волк пытался бежать из нее. Ведь его в ней кормили и сравнительно неплохо, а на воле он жил бы впроголодь и в вечном страхе встретиться с охотником.