Если зимовка на мысе Оловянном прошла вполне благополучно, то летняя вахта на острове Домашний грозила закончиться трагически: Здесь не оказалось никаких свежих продуктов, а подходы к острову были скованы тяжелыми непроходимыми льдами. У Кренкеля и Мехреньгина началась цинга. Угроза вынужденной зимовки становилась все реальней. Как проинформировать руководство Главсевморпути? Кренкель дает на имя О. Ю. Шмидта такую радиограмму: «Начиная с середины июня подставки у обоих машин подвержены коррозии. Материалов для ремонта нет. Привет от Зандера…» Что хотел сказать этим Кренкель? Неопытный человек понял бы все буквально, но бывалый полярник Шмидт легко расшифровал истинное содержание радиограммы: две машины — это два полярника, подставки — их ноги, коррозия — болезнь, а какая именно — объяснила фамилия Зандера — он являлся участником экспедиции Г. Седова, умер от цинги и был похоронен в бухте Тихой. Шмидт хорошо знал характер Кренкеля и понял, что он и его товарищ действительно оказались в тяжелом положении, раз Кренкель решился послать такой тревожный сигнал.
Выручили капризы Арктики. Неожиданно подули ветры, с каждым днем все сильнее, лед пришел в движение, очистились подходы к острову, и 1 сентября к нему пробился «А. Сибиряков», высадил на смену пять человек зимовщиков и забрал Кренкеля с Мехреньгиным.
Пять месяцев жизни на острове Домашний — короткий срок (ныне на островных полярных станциях зимовщики живут по три года), но эти пять месяцев Кренкель считал самым сильным испытанием, пережитым им в Арктике, более сильным, чем жизнь в «лагере Шмидта» или на дрейфующей станции «Северный полюс».
Хочется привести один штрих, характерный для натуры Кренкеля. Когда он получил сообщение, что за ними высылают самолет, он просил отложить полет и сообщил, что будет ждать «А. Сибирякова», так как хотел дождаться смену, успеть подготовить хозяйство станции и лично передать его в полном порядке своим сменщикам. Он пошел на этот риск (ведь «А. Сибиряков» мог и не дойти до острова Домашний), чтобы выполнить долг чести полярника, которым он дорожил превыше всего.
Еще на острове Домашний Кренкель получил из Главсевморпути сообщение, что его кандидатура утверждена в качестве радиста на дрейфующую полярную станцию, которую собирались высадить на Северном полюсе. Поэтому, как только он вернулся в октябре 1936 г. на Большую землю, сразу же активно включился в подготовку к новой экспедиции, не излечившись еще от последствий цинги. Кандидатура его была бесспорной. О. Ю. Шмидт писал в 1937 г.: «Было ясно с самого начала, что радистом на дрейфующем льду может быть только один человек — Эрнст Теодорович Кренкель…».
Старый друг Кренкеля Борис Кремер уже много лет спустя, вспоминая это определение Шмидта, заметил:
— Отто Юльевич был не прав. Я считаю, что на льдине «Северный полюс» с успехом мог бы работать любой из полутора десятков передовых полярных радистов. По моему мнению, назначение Кренкеля следует расценивать как особую награду за его самоотверженную работу… И немного помолчав, добавил:
— Это, впрочем, мнение самого Кренкеля. Я сам слышал от него эти слова… Эрнст никогда не любил, чтобы его как-то особо выделяли из среды его коллег — полярных радистов.
Мы познакомились с двумя участниками будущей дрейфующей станции «Северный полюс». Каждый из них имел много несомненных достоинств и заслужил полное право и честь оказаться в числе избранников. Но все же не им предстояло выполнять ту работу, ради которой создавалась дрейфующая станция. Им предназначалась обеспечивающая роль: Папанину — хозяйственная сторона, Кренкелю — связь. Очень нужные и важные роли, но все же рассчитанные на помощь в выполнении научных исследований. Ведь дрейфующая станция создавалась для того, чтобы использовать дрейф ледяного поля для сбора важной научной информации. Такие задачи могли быть выполнены только учеными, специалистами в определенных областях знаний. И ученые смогли успешно справиться с ними только при помощи своих товарищей, выполнявших «обеспечивающую» роль. От радиста в таком коллективе может быть польза, если он будет регулярно передавать на Большую землю получаемые научными работниками информацию, а руководитель-хозяйственник должен заботиться о бытовых условиях участников, о жилье и питании, о надежности оснащения станции и его бесперебойной работе. Словом, труд каждого участника станции был очень нужен независимо от его роли — «обеспечивающего» или непосредственного исполнителя научной программы.