Шмидт был страстным любителем путешествий по местам, где редко ступала нога человека. Еще в двадцатые годы он участвовал в экспедиции на Памир, а потом его интересы переключились на Арктику, где предстояло провести большой комплекс исследований для пробуждения к активной хозяйственной жизни этой огромной области нашей страны, а для этого в первую очередь требовалось решить проблему регулярного мореплавания по Северному морскому пути. И здесь Шмидт оказывается на переднем крае. В 1930 г. он становится директором Всесоюзного Арктического института и организует наступление на Арктику широким научным фронтом.
Арктический институт направляет ежегодно в моря Арктики экспедиции, главные из них возглавляет его директор профессор О. Ю. Шмидт. Еще в 1929 г. Шмидт возглавил экспедицию на ледокольном пароходе «Г. Седов» на Землю Франца-Иосифа, где, как мы уже писали, по поручению правительства водрузил на острове Гуккера Государственный флаг СССР и организовал самую северную в мире полярную станцию. В следующем году Отто Юльевич снова на борту этого парохода во главе экспедиции, которая продолжает исследования архипелага Земля Франца-Иосифа и Карского моря и открывает ряд островов. Один из них был назван островом Шмидта. Проходит год, и Шмидт — начальник экспедиции в историческом рейсе 1932 г. на ледокольном пароходе «А. Сибиряков». Из истории организации этого рейса известно, что именно Шмидту принадлежала идея утверждения советского приоритета в прохождений Северного морского пути за одну навигацию. Он же автор проекта постановления СНК СССР об организации Главного управления Северного морского пути, принятого правительством СССР в декабре 1932 г. В следующем году неутомимый О. Ю. Шмидт (он уже находился в должности начальника вновь созданного Главсевморпути) возглавляет экспедицию на пароходе «Челюскин». Дрейф во льдах, гибель парохода, жизнь 104 участников экспедиции в «лагере Шмидта»…
Один из биографов О. Ю. Шмидта так характеризует его роль в этих событиях:
«В челюскинской эпопее вся его человеческая сущность проявилась особенно ярко. Шмидт ненавидел бездействие. Человек неуемной энергии, он всегда был готов к активному отпору — стихии ли, человеческой ли косности. Он всегда предпочитал не ждать помощи со стороны, а находить выход самому, надеясь на свои силы… Его стиль мышления, его стиль жизни: удивительное единство тончайшего аналитического расчета с не знающим границ благородством, душевной широтой. И принятое решение… привело к созданию неизвестного прежде в истории поселения людей в арктической пустыне, которое в газетах всех стран мира в те дни именовалось «лагерем Шмидта», а иногда более возвышенно — «большевистской республикой во льдах»… Шмидт был всегда центром притяжения. Люди стремились к общению с ним, но волей-неволей шире, активнее, глубже, душевней общались друг с другом…»[12].
Именно челюскинская эпопея дала О. Ю. Шмидту неотразимые аргументы для разработки проекта воздушной экспедиции в районе Северного полюса и организации там научной станции на дрейфующем льду.
Вот таков был этот человек — ученый, государственный деятель, коммунист, — кому партия и правительство доверили организовать и возглавить столь важное для престижа советского народа мероприятие, успешное осуществление которого должно было внести не только коренной перелом в пути и методы изучения Северного Ледовитого океана, но и прославить нашу Родину новыми подвигами советских полярников.
Вполне естественно, что составление программы исследований будущей научной станции Шмидт проводил в тесном взаимодействии с П. П. Ширшовым и Е. К. Федоровым и ведущими учеными Арктического института, в первую очередь с В. Ю. Визе и Р. Л. Самойловичем. Кстати, о самом В. Ю. Визе.
По первоначальному плану намечалось высадить на льдину не четырех, а пять человек, и этим пятым должен был быть профессор Визе. И программа научных работ строилась исходя из наличия на льдине трех ученых. Но на одном из этапов подготовки экспедиции кандидатура Визе отпала: он страдал заболеванием сердца, и врачи категорически запретили ему быть участником этого тяжелого и опасного предприятия. Намеченную научную программу решили не менять, и поэтому на Ширшова и Федорова легла дополнительная нагрузка. Они занимались не только разработкой программы, но готовили приборы и научное оборудование, реактивы и полевые журналы — словом, все, что должно было обеспечить непрерывность наблюдений по обширной программе исследований за многомесячный период дрейфа станции. В результате длительных и тщательных обсуждений Ширшова и Федорова со Шмидтом, Самойловичем и Визе и другими учеными Арктического института, исходя из реальных возможностей, была выработана следующая программа работ станции: