Лунные пятна его больше не интересовали…
Об этом событии Генка не знал, ошеломленный внезапным столкновением, и не вдруг сообразил, что перед ним другая женщина, а не та, у которой тонкие брови, и что женщина, стоящая напротив с охапкой березовых полешек в руке, напугана ничуть не меньше, а может быть, даже больше, чем сам он.
Дверь из дома распахнулась, и в свете электрической лампочки на крыльцо выбежал мужчина.
— Что такое, Эля? Кто там?
Женщина наконец разглядела Генку. Передохнула.
— Да вот… Мальчик откуда-то. Напугал. Боже мой, думала, сердце оборвется…
Генка не успел махнуть обратно через плетень, так как мужчина сбежал с крыльца и ухватил его за руку.
— Ты зачем сюда?!
— Через плетень прыгнул, — подсказала женщина.
— Ага!.. — Мужчина выглянул в сад и потащил Генку ближе к крыльцу, на свет. — Ну-ка, ну-ка…
Генка мог бы сразу наболтать что-нибудь жалостливое, но ведь это были родители Тоси! И уж лучше бы Генка предстал перед самым страшным судом, обвиненный в самом страшном злодеянии, чем выступил бы в роли жалобщика.
А Тося, как назло, тоже выбежала в этот момент на крыльцо.
— Ой! — воскликнула она. — Гена! Что с тобой?!
Генка не знал, что ободранная в падении щека кровоточила и все лицо его было теперь измазано кровью.
— Ты что, знаешь его? — удивился отец, сразу выпуская Генкину руку.
Тося сбежала по ступенькам на землю.
— Конечно, знаю! Мы учимся вместе. Кто это тебя? — повторила она. — Иди в дом скорее!
— Не… — запротестовал Генка, наконец-то обретя способность говорить и думать. — Мне надо срочно в одно место…
— Никаких срочностей! — вмешался отец, опять ухватив Генку за руку. — Раз уж явился — познакомимся, выясним отношения! Выясним, почему пользуешься плетнем вместо калитки. С кем подрался, выясним. Да и вообще: люди мы гостеприимные, подлечим тебя… Смотри-ка! Да на нем живого места нет!
Начало этой речи было сказано во дворе, а конец — в доме, куда Генка покорно приплелся, увлекаемый Тосиным отцом.
— Кто это тебя? — испуганно переспросила Тося. Даже дома она была с бантом на голове и в синей шелковой матроске, как на празднике где-нибудь.
— Да никто… — сказал Генка, мысленно прикидывая, что уже не успеет догнать ни Корявого, ни женщину с тонкими бровями. — Это я сам, когда упал в саду… Покорябался. — Генка потрогал щеку.
— А в сад зачем пожаловал? — спросил Тосин отец.
— Да это я… Ну… Гнались за мной! — не соврал и не сказал правды Генка.
— Ой… — сказала Тося.
— Кто гнался? — Взгляд Тосиного отца упал на ружье в углу.
— Да ну… Это… Нельзя мне говорить — кто.
— Хм… — сказал Тосин отец, отодвигаясь на шаг и оглядывая Генку сверху вниз. — Может, натворил что-нибудь?
— Не! — Генка даже головой замотал. — Мы… Ну, в общем, расследуем одно дело. И, ну… нельзя говорить.
В голубых Тосиных глазах зажглось любопытство.
— Вроде сыщиков, что ли? А кто это «мы»?
— Мы — ребята.
— Да уж перестаньте вы терзать человека! — сказала очень похожая на Тосю Тосина мать, оставив на кухне дрова и войдя в комнату. — Предложили бы умыться сначала. Идем. — Она взяла Генку за руку. — Да ты прямо трясешься весь!
Генку действительно продолжала бить лихорадка. Он все еще не мог ни осознать, ни как-то объяснить случившееся.
— Значит, правда убегал, выходит?.. — спросил Тосин отец. — Напугался?
— Не-ет… — Генка помедлил. — Это я замерз. Это по-другому.
— А в чей двор прыгаешь, знал?
— Знал… — Генка покраснел. Хорошо, что на чумазом лице этого было почти не заметно.
— Ну, скидывай свою фуфайку и умывайся иди, потом договорим.
Тося достала из шкафа чистое полотенце и, пока Генка полоскался под умывальником, смущая его, стояла сзади.
Лицо Генки приобрело вполне благообразный вид, а когда он вышел из кухни, Тосина мать уже приготовила ему стакан чаю.
— Выпей вот — и успокоишься. Так-то, сыщик! — Тосин отец подтолкнул Генку к столу.
— Да я не хочу… — сказал Генка.
— А ты через нехочу, — приказал Тосин отец. — А то закроем дверь и не выпустим, — добавил он и вслед за матерью ушел на кухню для того, видимо, чтобы не стеснять Генку.
А он, оставшись один на один с Тосей, почувствовал себя еще стесненнее.
— Пей, — сказала Тося и, подперев голову кулаком, уселась напротив. Генка, чтобы не глядеть на нее, взял стакан и отхлебнул разок.
— Мне торопиться надо… — сказал Генка.
Тося засмеялась.
— Теперь не уйдешь! Раз уж попался папе.