От этой коварной измены к Генке пришло облегчение: виноват не он, а Лия, и пусть на себя пеняет, что он так здорово познакомился с Тосей.
Сразу после уроков Толячий побежал домой — демонстрировать перед родителями свое учебное рвение. А Генка, Фат и Слива — к станции, на автобусную остановку.
В одиннадцать часов и пять минут уходил вечером последний автобус на строительство содового завода, что находилось километрах в тридцати от города.
Автобус, ближайший к содовому, уходил в десять часов тридцать пять минут до геологоразведки.
А следующий в одиннадцать двадцать — на Анненку.
Фат хотел немедля отправиться на содовый, но Генка решил, что с Толячим надо говорить вместе — это во-первых. А во-вторых, если тетка Роза, мать Фата, пожалуется матерям Генки и Сливы, что Фат вовсе не бывает дома, — громы и молнии будут бушевать во всех трех семьях.
Фат признал доводы основательными.
Содовый завод существовал пока только на бумаге. Но над огромными котлованами уже возвышались — из чугуна и железобетона — скелеты будущих цехов. Городок строителей разрастался день ото дня, а на станции то и дело разгружали огромные дощатые контейнеры с пометкой: «На строительство содового завода».
Если удавалось заглянуть между дощечками — в контейнерах можно было увидеть самые необыкновенные механизмы, огромные чаны и многотонные узлы хитро переплетенных труб самых разнообразных диаметров и раскрасок.
Представление о людях, которые интересовали друзей, никак не вязалось с этой удивительной стройкой, где возводился завод, равного которому не было во всей Европе.
В план вносятся коррективы
Отягощенные новыми заботами, они совсем выбросили из памяти своего давнего и кровного недруга — садовладельца.
Даже перестали замечать на улице всякую дохлятину.
Каково же было их удивление, когда, распахнув монастырскую калитку, они услышали от Генкиного и Сливиного крыльца его мощный бульдожий голос:
— Я приведу санинспекцию! Я этого не оставлю так! Я научу вас, как воспитывать детей! Жуликов растите! Головорезов!
Фат быстро метнулся через полуподвальное окошко в котельную.
Генка и Слива, не долго думая, — за ним.
Мигом взлетели на третий этаж. Толячий уже поджидал их.
Генка хотел сказать: «Тихо!» Но Фат вместо того, чтобы замереть на минуту, кинулся к пролому в стене и, рискуя быть замеченным, высунулся во двор.
— Увидят! — Генка попытался оттащить его за руку.
Фат оглянулся и, бледный, со сдвинутыми к переносице бровями, проговорил сквозь зубы:
— Толстый…
Слива достал из кармана платок и раза два дунул в него через нос.
Генка отстранил Фата и сам высунулся в пролом.
На крыльце стояли матери: Генкина и Сливина, чуть в сторонке от них — Катя, с любопытством разглядывавшая гостя; а напротив, ударяя в землю известной нам дубиной, — садовладелец.
Генка мысленно обругал себя: как он мог забыть и эту всегдашнюю дубину, и эту квадратную фигуру с животом, выпирающим чуть ли не до подбородка!
— Расплодили голодранцев! — кричал Толстый. — Кто вы такие?! Зачем приехали?! Шляетесь по всему белому свету, и — как дома везде! Убирайтесь, откуда явились! Мы здесь без ваших железных дорог проживем! Захламили, запоганили все!
— Вот гад… — выругался Фат сквозь зубы.
— Мы не знаем… — робко вставила Генкина мать. — Если это они — накажем, конечно. Вы уж извините, мы приберем там…
— А это не они! — вдруг заявила своим звонким голосом Катя. — Они не бросали, я видела.
— Тебя не спрашивают! Брысь, когда взрослые разговаривают! — цыкнул на нее Толстый.
— Я не брысь, я же не кошка, — обиделась Катя. Но мать привлекла ее к себе и спрятала за спину.
— Мне ваша приборка не нужна! — продолжал Толстый. — А за ущерб судом ответите!
Генка отошел от пролома, остановился против Фата.
— Не ошибся?..
— Да я же говорил, что где-то видел его! А как из головы вышибло!
Генка рассеянно глянул по сторонам. Какая-то смутная, но очень важная мысль появилась в его мозгу, когда он глядел во двор. Он уже почти схватил ее за кончик… А она выскользнула. Что-то в связи с Толстым…
Слива тоже ненадолго высунулся через пролом.
Толячий, глядя то на одного, то на другого, ничего не понимал и, сгорая от любопытства, боялся лезть с вопросами.
— Ладно, — сказал Генка, отчаявшись поймать свою ускользнувшую мысль. — Садимся, некогда.
Толячий сел первым и, как непосвященный, в одиночестве.
Троица опытных разведчиков — друг подле друга — напротив.