Вскоре Сэму позвонили оттуда. Он коротко переговорил и повесил трубку.
— Ты был прав, Шелл. Пуля из твоего кольта.
Все сходится. Держу пари, что Купп жил достаточно долго, чтобы успеть горько пожалеть и раскаяться в том, что он нарвался на меня. Хотел бы я знать, кто был второй в той машине! И, конечно, кто подослал ко мне этих громил!
Какая-то тень мысли промелькнула у меня в мозгу. Сэм попытался что-то сказать, но я его остановил:
— Погоди секунду! Мне кажется, что я кое-что вспомнил.
— Что значит «кажется»?
— После того как Брандт шарахнул меня по голове, я пришел в себя, а он в это время разговаривал по телефону…
Все, что происходило тогда, в эти колышущиеся, скользящие и расплывающиеся минуты, когда сознание возвращалось ко мне, продолжало оставаться таким же туманным и неясным. Но я сосредоточился, пытаясь вспомнить:
— Брандт с кем-то говорил… — сказал я Сэму. — Наверное, сообщал ему обо мне, о том, что случилось…
— Может быть, с тем, кто послал к тебе убийц?
— Может быть.
— И кто же это, по-твоему?
Я покачал головой.
— Только Госс, больше некому… — и прежде чем он прервал меня, я быстро добавил: — Но Брандт что-то говорил насчет Куппа, насчет того, что я его убил. Потом он сказал: «Лайм вернулся»… Кажется, так. Я помню, что он сказал именно Лайм. Возможно, он имел в виду напарника Куппа.
— Что значит «вернулся»? Куда?
— Вот, вот! Если бы я знал, я был бы уже там. Есть еще один шанс: «доктор» или кто он там был. Ну, тот парень с медицинским чемоданчиком. Но главное — Лайм. Это имя о чем-нибудь говорит?
— Пока нет. Но мы можем проверить!
Сэм поговорил с Юргенсоном, попросил его проверить по сводке полицейских донесений и в картотеке идентификационного отдела, нет ли у них «багажа» на человека по имени Лайм. Юргенсон ушел.
В ожидании возвращения Свена я немного пораскинул мозгами насчет Велдена. Судя по результатам расследования, можно было считать, что если Велден был замешан в уголовную историю, то доказательства этому умерли вместе с ним. Он участвовал в нескольких рискованных предприятиях, как мне говорила Эллен, в них не было ничего нелегального. В течение последних трех лет он был весьма удачливым агентом по продаже недвижимости, примерным гражданином и аккуратным налогоплательщиком. Оставленные в его комнате бумаги, как установила полиция, были в полном порядке. Может быть, даже в чересчур отличном: он купил или приобрел в долгосрочный кредит значительные участки земли в округе Лос-Анджелеса и близлежащих районах. Эти земли стоимостью около миллиона долларов через несколько лет могли неслыханно возрасти в цене благодаря расширению города и новым застройкам. Вполне нормальный перспективный бизнес: спекуляция земельными участками, игра, которая может окупиться, а может и нет. В этом не было ничего противозаконного.
Меня удивило, откуда у Велдена появилась такал куча денег за последние пару лет. Целый миллион! Похоже было, что землю приобрел кто-то другой, а он был только подставным лицом.
Может быть, капитан Роберт Госс? Но все-таки опять ничего противозаконного…
Возвратился Юргенсон с папкой в руке.
— Думаю, что мы его обнаружили, — сказал он Сэму. — Леонард Лайм. Называет себя Стасом и еще двадцатью различными кличками. Похоже, что это он: несколько раз его видели с Куппом. Он разыскивается по обвинению в «Пупо».
«Пупо» — покушение на убийство с применением огнестрельного оружия — именно то, что он собирался сделать со мной. Это и его прежние связи с Куппом почти не оставляли сомнения в том, что вторым человеком в машине, из которой в меня стреляли, был Леонард Лайм. Он, очевидно, сидел за рулем и сразу нажал на все педали, как только я подстрелил Куппа. Сэм просмотрел «багаж» Лайма и передвинул папку ко мне.
Дело Лайма занимало полторы страницы убористого машинописного текста. Все, от ареста за бродяжничество до подозрений в убийстве, плюс две судимости. Обстоятельства начали улучшаться. Через несколько минут телетайп разнесет инструкцию по полицейским отделениям и конторам шерифов близлежащих районов, а «Бюллетень разыскиваемых» распространит ее еще дальше. Полиция наклеила метку на моего убийцу, и не сегодня-завтра он будет за решеткой.
Когда удовольствие от успешного завершения розыска Лайма улеглось, я сказал Сэму:
— Мне пришла в голову еще одна идея. Послушай, Кранделл здесь?
— Он сменился с дежурства. Хочешь нарисовать картинку?
— Да.
Кранделл был полицейским художником. Когда следователь не мог достаточно четко описать внешность преступника или узнать его по снимку в полицейской картотеке, вызывали Кранделла, и он рисовал портрет под руководством очевидца. У него была очень быстрая рука, и он мгновенно менял черты лица на портрете, если слышал: «Нет, ноздри были поглубже» и тому подобное, до тех пор, пока он не достигал почти полного сходства с подозреваемым.
— Можно пригласить Уинстона, — сказал Сэм. — Он, пожалуй, не хуже Кранделла. А кого ты имеешь в виду?
— Человека, которого я видел на яхте вместе с Наварро, Госсом и Велденом.
— Понятно. Когда мы беседовали с Госсом, он заявил, что ты был пьян в стельку. Ни Велдена, ни кого другого, о котором ты толкуешь, с ним не было. Велден, правда, был на борту, но никто не видел человека, соответствующего твоему описанию, — он выдержал паузу. — С такими, как Госс, надо обращаться деликатно, если только он действительно не нашкодил. Конечно, — саркастически добавил он, — это к тебе не относится…
— Так как, вызовешь сюда Уинстона?
Сэм кивнул. Через несколько минут я уже описывал таинственного седовласого джентльмена, портрет которого быстро возникал на белом листке картона под ловкими и умелыми движениями карандаша художника. Когда он был закончен, сходство было если не абсолютным, то достаточно близким.
Я улыбнулся. Вот он! Наконец-то! Дело продвигалось. И продвигалось неплохо! С картона на меня смотрел мой загадочный незнакомец со «Сринагара»!
Глава 13
— Великолепно, Уинстон! — сказал я. — Кто это?
Он прищурил глаза на рисунок.
— Немного похож на… — он замолк и наклонился поближе к картону, — на моего дядю из Миннесоты. Он умер в прошлом году…
— Спасибо!
Еще несколько человек посмотрели на рисунок и покачали головой. Сэмсон оглядел его со всех сторон, затем обернулся ко мне.
— Странно… — сказал он. — Немного смахивает на Сильвермана, но этого не может быть.
— Почему?
— Потому что не может! Он не стал бы впутываться в какую-нибудь сомнительную аферу!
— Ну, разумеется. А кто такой этот Сильверман?
Сэм посмотрел на меня.
— Всего лишь один из наиболее уважаемых и солидных людей штата. Чистый, как стеклышко. Собственно, он даже и не похож на этого, я только…
— О'кей, Сэм, мы его выберем в губернаторы. Ты только скажи мне, просто ради шутки, кто же он все-таки такой?
— Боб Сильверман, мистер Роберт С. Сильверман для нас, простых смертных. В свое время был членом Правления полицейского комиссариата Лос-Анджелеса, еще когда ты бегал в коротеньких штанишках. Сейчас он, если не губернатор, то очень хороший друг губернатора. Член Государственной дорожной компании, член правления полдюжины корпораций, непременный завсегдатай оперных премьер и тому подобных культурных мероприятий. Кроме всего прочего, денег у него — половина того, что находится на Монетном дворе.
— Никогда я не слышал о таком! Впрочем, я ведь вращаюсь среди маленьких людишек!
— Ты и об опере ничего не слышал! Правда, газеты не часто пишут о нем. Он давным-давно по горло наелся рапортами и газетной шумихой — опять-таки еще в эпоху твоих коротеньких штанишек!
— Я никогда не носил коротеньких штанишек!
— О, да выбрось ты его из головы, Шелл! — почти простонал Сэм. — Я просто сказал, что он немного напоминает его. И еще тысячу людей!