Тот замер в дверях, мотнул затылком и вышел. Через час Андрей уже выводил из ворот Тихоню. Лошади не нравились мешки, перекинутые через спину, но сильно она не дёргалась — тихоня и есть. Из глубины двора послышалось ржание жеребёнка. Тихоня оглянулась на сына, но пошла дальше, ведомая за узду. Все трое хмуро наблюдали из окон за покидающим племя Андреем, не делая попыток помочь или помешать. Каждый чувствовал — мужчина закусил удила. На уговоры остаться он не среагирует. А попытаться помочь — подумает, что действительно выгоняют. Только в последний момент Ирина выскочила и сунула тому в руки мягкий пятнистый свёрток. Заставила принять, что-то выговаривая с серьёзным видом. Андрей ещё раз скривился, сплюнул и потянул узду. Ирина дождалась, пока бывший жених скроется за деревьями, и вернулась в дом.
— Сказала ему, что не прав. Что ничего не было.
— Так он тебе и поверил, — хмыкнула Ольга. — И шкуру саблезуба зря отдала.
Ира уже открыла рот, чтобы возразить, но её перебил шум из сарайки. Что-то затрещало, из так и не закрытых ворот с ржанием выскочил жеребёнок и скрылся в лесу.
— Перекладину, наверно, сломал. — Меланхолично прокомментировал это Михаил.
Через два дня жена и невеста (раз между ними ещё ничего не было, то как бы и называть женой пока рано) дружно отобрали бутылку у расклеившегося, самоуничижающегося вождя. Вытерли сопли и слёзы — и погнали в баню. Нечего раскисать, когда от тебя зависит выживание человечества. Насчёт всего человечества Михаил начал рассуждать, уже сидя на полке.
— Вот смотрите, — пьяно вещал он. — Самые настырные из всех человеков — это homo sapiens. Какая-то нездоровая тяга у них всё завоёвывать и уничтожать. Кроманьонцы (это и есть сапиенсы, если кто не понял) пришли в Евразию, где уже жили неандертальцы. Неандертальцы — совершенно эндемичный для наших краёв вид. Они больше миллиона лет формировались здесь, в этом климате. А кроманьонцы — дети жаркой Африки. Африки, где нет проблем с ресурсами. Настолько нет, что они не привыкли экономить эти самые ресурсы. Они размножаются, как кролики… Ух! Ты чего так плещешь?
— Ты говоришь «они». Но мы же тоже кроманьонцы. — Переспросила Ольга.
— Мы — нет. По крайней мере на 2 % мы — неандертальцы. Метисы. Но эти 2 % не настолько влияют, чтобы утихомирить буйный африканский нрав кроманьонцев. Мы продолжаем жутко быстро размножаться, выжираем подчистую ресурсы и гадим, гадим. Гадим! Всю планету загадили! Эй! Осторожнее веником маши! Здесь дети родятся!
Михаил прикрыл ладонями заветное место.
— А эти два процента от неандертальцев — они на что влияют? — Поинтересовалась Ира.
— Точно учёные не знают. Вроде как на один из видов пигментации. Некоторые неандертальцы были белыми и рыжими. Но не все. Большинство — тёмненькие брюнеты. А вот кроманьонцы — все поголовно чёрные. Они же только из Африки вышли. Побелели они уже здесь. Но опять же, эти неандертальские гены, они разбросаны как попало. В каждой попе… попеции… по-пу-ля-ции — по-своему. У кого-то влияет… Бррр! Холодно! Предупреждать же надо!
Вышли передохнуть в предбанник. Здесь уже на верхушке печи-коптильни примостился чайник. Скамью девушки тоже принесли. Пусть она и могла поместиться только поперёк бани, и её приходилось поднимать, когда входишь или выходишь из парилки, зато на ней можно удобно развалиться, откинуться на спинку. Девушки забрали единственную такую лавочку, стоявшую возле центральной лестницы в дом.
— Эх, пивка бы… — Мечтательно закатил глаза Михаил, дзюргая из большой кружки.
— Ты и так выжрал четыре бутылки водки. — Заметила Ирина. — А говорили, что почти не пьющий.
— Кто сказал? Так, «почти». Вот это «почти» и вылезло. Водка, она в горе и празднике. Горе ведь у меня — друга обидел… — Он вздохнул. — А пиво, оно для души. Если хорошее пиво, конечно. Эх, когда ещё появится! Хотя овёс колосится. Понять бы ещё, какие из колосков на грядке — овёс, а какие — пустая трава, левые зерновые.
— Хватит о пьянке уже, — нахмурилась жена.
— Подожди, дай мысль закончить. Надо записать, пока в голове крутится. Кстати, вы отмечали даты? Пока я… того.
— Отмечали. Так какая мысль, мы запомним и напомним.
— Мысль… Мысль. Вот же!.. А! То, что спирт нужен в хозяйстве — это вопросов не вызывает?
— Нет, — обе девушки покачали головами.
— Тогда вот… Недалеко жимолость растёт. У неё сейчас уже, наверно, сезон кончается. А значит, она перезрелая, забродившая. Вот и надо её на бражку пустить. Это первая мысль. А вторая — что можно использовать старый холодильник для самогонного аппарата. Записала?