Второе озеро слишком мелкое, третье — окружено скалами. Потому пошли сразу к четвёртому от большой скалы. Почти три часа ходьбы получилось. Верши или морды — как вспомнил Андрей другое название, везли в тачке, вложив их друг в друга. Стоило больших трудов протащить всё через лес — долго и муторно прорубались сквозь кусты. Потом мучились с высокой травой, лезущей в колесо. Наконец, вышли на каменистую пустошь, где росла всякая мелочь. Зато теперь замучило дребезжание по булыжникам и постоянные криуляния из-за объезда крупных камней. Зачем же так мучились? Зачем нужна тачка, если вершу легко в руках унести? Ну, так глаза завидущие, руки загребущие. Хотелось помечтать, что улов будет огроменным. К тому же, это одну вершу нести легко, а три уже тянут прилично. В тачку можно ещё всю тяжесть с пояса кинуть. Копьё, опять же, воткнуть — вроде под рукой и не тянет. Хотя тот, кто в данный момент не тащил груз, предпочитал с оружием не расставаться.
Последнее препятствие — снова густые заросли, которые надо вырубать. И вот она — цель. Гладь озера раскинулась около километра в ширину и на три-пять вдоль линии север-юг. Гладь — это чисто поэтический образ. На самом деле кто-то постоянно взлетал или садился на воду, нырял, плавал. То есть спокойно было только у берегов, которые заросли осокой или чем-то подобным — оба рыбака не разбирались в этом. А дальше от зарослей стоял шум, плеск и гам.
— Кто полезет первым?
Михаил поднял лицо, наслаждаясь ветерком с озера. Пока шли по степи, пока прорубались — взмокли, как лошади. Сейчас ветерок приносил прохладу и наслаждение. А когда вылезешь из холодной воды — будешь дрожать от каждого дуновения.
— Может, камень-ножницы-бумага? — Предложил товарищ.
— А не хай! Чем хуже какой-нибудь считалочки?
Два взрослых сорокалетних мужика азартно замахали кулаками. Под вопли: «Стой, не щитово!», «Ты пальцы потом разогнул, так нечестно!» или «А это что за фигура?», всё-таки определился победитель.
Пришлось лезть Михаилу. Он скинул всё, кроме трусов. Потом прикинул, что стесняться некого, а сухая одежда — это зверски хорошо.
— Ты пока костёр разводи. Вода ледяная, а простужаться нам нельзя.
С этими словами он поднял одну из ловушек и потащил на глубину. Капроновый шнур, привязанный к хвосту верши, начал плавно разматываться. Второй конец верёвки зацепили за куст, растущий недалеко от берега. Отмеряя дома десять метров, Михаил совсем не рассчитывал, что берега окажутся так сильно заросшими тиной и осокой. Сейчас за мужчиной тянулся мутный буро-зелёный хвост, а под ногами чмокало что-то склизкое. Как бы не пришлось наставлять шнур, уменьшая количество выставленных ловушек. Хотелось бросить в чистую воду — вряд ли приличная рыба заплывёт в эту муть. Вода дошла до груди, а линию осоки он так и не пересёк. Внезапно под ногами появилась ступенька. Михаил погрузился до шеи. Пальцы почувствовали не просто холодную воду, а ледяную. Поверхность и береговая линия сколько-то прогреваются солнцем. А здесь на глубине — только ключи. Их ледяная вода не может подняться и заполняет все глубокие места. Вместе с относительно тёплой водой закончилась тина, осока тоже сошла на нет. Михаил понял, что уже не чувствует пальцы ног. Испугался, что сейчас полностью потеряет чувствительность, не удержит равновесие и выбраться на берег не сможет. Он размахнулся и закинул морду как можно дальше. Сразу же развернулся и, цепляясь за бечёвку, потянул себя, переступая онемевшими ногами. Только у самого берега, где глубина по колено, ступни стали отогреваться, закололо пальцы. Мужчина выскочил на «горячий» берег и, косолапя, бросился к костру. Огня еще почти не было. Он встал в дым, пытаясь унять дрожь. Как эти утки и гагары ныряют? Он провёл минуту, и ноги уже деревянные.
Потребовалось не меньше двадцати минут, чтобы прийти в себя. Отогреваясь, командир послал зама разводить костры на других точках. Михаил хотел закинуть остальные верши через сотню метров в обе стороны. Делать после купания в ледяной воде ещё и стометровку очень не хотелось, вот и заказал костры. Дождавшись, когда появятся остальные пункты обогрева, он приступил ко второму погружению. Здесь кусты на самом берегу не росли. Пришлось вбивать длинный кол и привязывать морду к нему. Наученный горьким опытом, Михаил, дойдя до слоя с ледяной водой, сразу же отступал назад и бросал верши оттуда. Они пролетали немного, приторможенные мокрой верёвкой, а потом плыли ещё чуть-чуть по инерции, медленно погружаясь. Баланс ловушек оказался близок к нулю. Они плавали недалеко от поверхности, иногда проглядывая сквозь воду.