— Нет, я так не думаю. И было бы лучше, если бы они оставались в безопасности, пока им не исполнится восемнадцать. Карсон пообещал остаться с ними на свалке до их дня рождения. Я полагаю, он жил в этой машине, пока не уехал.
Теперь стало понятно, почему машина должна была добраться до Калифорнии.
— Лондин хочет, чтобы «Кадиллак» достался Карсону.
Кэтрин кивнула.
— Лондин и Карсон встречались. Они жили в этой машине вместе. После того, как она отремонтировала ее и уехала из Бостона, она захотела, чтобы та вернулась к нему.
— Почему она не отдала ее ему?
— Таков был план, но у нее спустило колесо в Западной Вирджинии, она влюбилась в своего механика и так и не добралась до Калифорнии. Вместо этого она позволила Джемме забрать его.
— А Джемма попала в лапы к Истону.
— Точно. — Кэтрин рассмеялась. — Эта поездка была идеей Джеммы. Лондин передала машину Джемме. Джемма передала ее мне. И я, надеюсь, передам ее Арии, которая, возможно, передаст ее Карсону.
Для Кэт это был не просто отпуск. Это было сентиментальное путешествие.
— Спасибо, что позволила мне поехать с тобой.
Она приподняла бровь над полями своих новых солнцезащитных очков.
— А у меня был выбор?
— Нет.
Она улыбнулась.
— Это круто. То, что вы передаете машину. Я думаю, разница лишь в том, что ты вернешься домой, когда все будет сделано.
Кэт поерзала на сиденье, и улыбка исчезла с ее лица. Ее пальцы сжались на руле. Она смотрела прямо перед собой, и внезапная напряженность в ее плечах заставила меня остановиться.
Она ведь вернется домой, верно? Это было совсем не то путешествие, в которое отправлялись ее подруги. У Кэт была своя жизнь в Монтане. Работа. Семья. Она всегда говорила мне, что Монтана — это место, где ее сердце обрело дом, где есть горы, открытые пространства и чистый воздух.
Она вернется домой. Вот почему она не ответила. Это было само собой разумеющимся.
Она вернется домой.
— Чья это была идея — приехать в Монтану? — спросил я.
— Моя. — На ее лице снова появилась улыбка. — Я подумала, что это будет похоже на приключение. Я скопила немного мелочи, чтобы купить карту, а затем отметила самые крупные города. Каждый день я подходила к телефону-автомату и обзванивала местные газеты в Бозмене, Биллингсе, Миссуле и Грейт-Фолсе, спрашивая, нет ли новых объявлений о работе.
— И они читали их тебе?
Она кивнула.
— Администраторы сжалились надо мной. Газета в Грейт-Фолсе выходила всего два раза в неделю, поэтому я перестала им звонить. Через пару недель я узнала об объявлении, которое Кэрол разместила о поиске экономок. Я позвонила ей в тот же день и спросила нужны ли они еще ей. Она сказала мне, что, если мы доберемся до Монтаны, там нас ждет работа. Так что мы подождали, пока мне не исполнится восемнадцать, потому что я была младше Лондин и Джеммы, а потом уехали. Мы накопили на автобусные билеты и… остальное ты знаешь.
Да, остальное я знал. Я мало чего не знал о жизни Кэтрин с тех пор, как она приехала в Монтану.
— Я рад, что ты нашла это объявление.
— Я тоже.
Я повернулся к заднему сиденью, где оставил бейсболку, и натянул ее, придерживая пряди своих почти сухих волос. Затем я расслабился на своем сиденье.
У меня было еще много вопросов, которые я хотел задать. Почему она так настаивала на том, чтобы не возвращаться в Калифорнию? Почему она организовала эту поездку в последнюю минуту и не сказала мне об этом? Но Кэт сегодня доверилась мне больше, чем за все последние годы. Когда я тренировал молодую лошадь, я не испытывал судьбу. С Кэт я тоже не собирался этого делать.
Поэтому я пару раз подбросил бабушкин четвертак над коленями.
— Орегон, мы идем.
Глава 4
Кэтрин
Нет.
Нет, Кэш.
Нет, ты не можешь ехать со мной в эту поездку.
Почему мне было так легко отказаться от Кэша в мыслях, но не в жизни? Вот вам и поехала в одиночку. Черт возьми. Когда он рассказал мне о том, что бросил Дэни ради меня, моя решимость отправиться в этот отпуск в одиночку испарилась, как мокрая туалетная бумага.
Только он порвал с ней не ради меня. А из-за меня. Разница была существенной.
Кэш храпел на пассажирском сиденье. Он надвинул бейсболку на глаза и прикрыл прямой нос. Его борода казалась мягкой, как собачья шерсть, и у меня возникло искушение украдкой прикоснуться к ней.
Каждый ноябрь он отращивал бороду, называя ее своей зимней шкурой, совсем как у своих лошадей. И, как и у животных, он сбрасывал ее, как только расцветали тюльпаны. Кэш выбирал случайный день для бритья и вальсировал на кухню с улыбкой на лице, гордо демонстрируя свою острую челюсть.