Кэш узнал песню. Черт. Я напряглась, ожидая и…
Рассеянный, пронзительный свист вырвался у него сквозь зубы. Я перестала скрывать, что меня не передергивает.
Не то чтобы он заметил. Кэш стоически смотрел на дорогу.
— Далеко ли отсюда до Херон Бич? — спросила я.
Кэш ввел его в GPS своего телефона.
— Около десяти часов.
Дурацкий четвертак. Вчера монета привела нас назад. Мы поехали на юг, но зашли слишком далеко на восток, в направлении, прямо противоположном тому, куда нам нужно было направиться. Вселенная сговорилась против меня.
Мы снова были в Айдахо, проделав обратный путь из Вашингтона. Вчера вечером мы остановились перед ужином и поселились в отеле на окраине Бойсе. Чтобы не заставлять нас собираться за неудобным ужином, я сказала Кэшу, что устала от долгого дня за рулем. Мы купили сэндвичи и поели в одиночестве в своих номерах.
Я пыталась дозвониться до Джеммы, но она не отвечала. Лидди и Кэрол тоже. Поэтому я посмотрела фильм по телевизору и пораньше легла спать.
Почему я думала, что эта поездка будет более захватывающей? Конечно, сельская местность была красивой. Там был один участок шоссе, который был настолько скрыт деревьями, что казалось, будто мы едем по зеленому туннелю, покрытому листвой. Но, кроме редких остановок на заправке, когда мы покупали сахар и нездоровую пищу, бесконечные километры начали сказываться.
— Как прошел твой вечер? — спросил Кэш. На нем были солнцезащитные очки, защищавшие глаза.
— Отлично. А твой?
Он повел плечом.
— Отлично. Смотрел игру. Лег рано.
Какая игра? Кто победил? Ты хорошо спал? Вопросы, которые я обычно задавала до того, как наделала глупостей. Теперь я боялась, что если он заставит меня смеяться, если он заставит меня улыбнуться, стена треснет, и он увидит правду, просвечивающую сквозь нее.
Я не люблю Кэша.
Даже я не купилась на собственную ложь.
— Я тут подумала, — сказала я, делая глубокий вдох. — Когда мы вернемся домой, я начну искать себе жилье.
— Что? — Кэш пошевелился и заправил солнцезащитные очки в свои темные волосы. Его карие глаза этим утром были такими яркими, словно в них смешались мед, шоколад и шалфей. Даже с опущенным верхом «Кадиллака» солнечный свет отражался от золотистых бликов.
Я не отрывала взгляда от дороги, а руки были прикованы к рулю. Я бы ни за что не справилась с этим, если бы смотрела в его глаза.
— Тебе нужно личное пространство. Мне тоже. Идея быть соседями какое-то время работала, но на самом деле в этом нет смысла. Мы взрослые люди. Мы можем жить одни.
— Это из-за Дэни?
— Нет. — Отчасти. Когда он все-таки найдет женщину, которая согласится лечь с ним в постель, я не хотела находиться в другом конце дома.
Кэш надел солнцезащитные очки, и его бородатый подбородок начал подергиваться, когда он смотрел вперед. Миля за милей. Минута за минутой. Отсутствие его ответа заставляло мое сердце замирать, удар за ударом. Неужели ему было все равно? Неужели он не мог притвориться, слегка возразить или сделать вид, что ему нравилось, что я была его соседкой последние пять лет?
Наконец, он сказал:
— Ладно.
Ладно. Ауч. Его отказ был хуже, чем в тот раз, когда моя мать взяла пальцами кусочек моей кожи и так сильно сжала его, что я упала на колени и меня вырвало. Потом она заставила меня прибрать за собой.
Я боролась с желанием заплакать, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Этому трюку я научилась еще в детстве. Если сосредоточится на своих зубах, на ощущении, как сильно моя плоть сжимается между коренными зубами, слезы исчезнут.
Плач ни к чему бы меня не привел. Если бы я заплакала, Кэш сжалился бы надо мной, а жалость была гораздо хуже любой душевной боли.
Это была всего лишь перемена. Надеюсь, перемена в правильном направлении. Немного свободы от Кэша, и жизнь снова станет нормальной. Мы снова станем друзьями. Он начнет встречаться. Возможно, я тоже. Хотя мысль о каком-либо другом мужчине меня не привлекала, но… когда-нибудь.
Я хотела семью. Свою собственную семью. Детей, которые весной бегали бы по зеленой траве на ранчо и собирали полевые цветы на лугах. Собаку, которая следовала бы за ними по пятам, охраняя их. Мужа, который позволял бы мне свернуться калачиком у него на коленях холодными зимними вечерами и обнимал бы меня, пока шел снег.
Этот мужчина был не Кэш. Чем скорее я перестану представлять его лицо в той мечте, тем скорее смогу открыть свой разум и сердце для поиска любви.