Кого это, черт возьми, волнует?
Я целовал великолепную, невероятную женщину, и, черт возьми, это было горячо. Я наклонил голову, убирая руки с ее лица, чтобы обхватить ее тело, и притянул ее к своей груди, отрывая от пола.
Пальцы ее ног болтались над ковром, и одна из ее туфель с глухим стуком соскользнула с ноги. Руки Кэт были зажаты между нами, но она высвободила их и обвила мою шею.
Значит, здесь что-то было. Я был не единственным, кто это почувствовал. То, как она целовала меня в ответ, тая в моих объятиях, говорило о том, что она тоже хотела меня.
Эта поездка. Эта гребаная поездка.
Она могла погубить нас.
Впиваясь в ее губы, я не мог найти в себе сил переживать.
Мой язык исследовал каждый уголок ее рта, пробуя на вкус и посасывая, пока у меня не закружилась голова. Кровать манила, притягивая меня ближе, и, недолго думая, я положил Кэт на нее, придавив своим весом.
Ее ноги раздвинулись, и, несмотря на то, что она была маленькой, я поместился там. Навис над ней. Рядом с ней. Я прижался к ней всем телом, когда она отдала мне все, что у нее было.
Как я мог не замечать ее до этой поездки? От ее прикосновений по моей коже бежали мурашки, а по венам — электрический разряд. Как я мог этого не замечать?
А может, заметил. Может, просто закрыл глаза на возникшее между нами напряжение, потому что это была Кэтрин. Моя Кэт. Мы не должны были целоваться.
Эта рациональная мысль вылетела у меня из головы, когда я еще глубже погрузился в ее объятия. Никогда в моей жизни поцелуй не был таким страстным и всепоглощающим. Эта искра была не просто искрой, это был настоящий пожар, который мог уничтожить нас обоих, не оставив после себя ничего, кроме пепла и разрушений.
И все же я не мог остановиться. Я не мог заставить себя оторваться от ее восхитительного рта. С каждой секундой, когда я целовал ее, жар усиливался, пока я не начал задыхаться и отчаянно желать почувствовать ее кожу, потную и липкую, на своей собственной.
Наконец, будучи в нескольких секундах от того, чтобы сорвать с нее рубашку, я оторвался от нее и приподнялся на руках.
Черт, она была прекрасна. Губы Кэтрин были красными и припухшими. Ее щеки пылали, а глаза были прикрыты.
Под джинсами моя эрекция болезненно напряглась, натягивая молнию. Еще один такой поцелуй, и я с удовольствием воспользуюсь этим гостиничным номером.
— Скажи мне остановиться, — прошептал я. Потому что я не смогу сделать это сам. — Скажи мне уйти.
Она покачала головой.
— Не уходи.
Трахните. Меня.
— Кэт, я…
Что? Я даже не был уверен, что хотел сказать, я просто знал, что нужно поговорить.
Ее рука коснулась моей щеки, кончики пальцев скользнули по моей бороде. Она выгнула бедра, вжимаясь в мой твердый член, и застонала. Если ей нравится моя борода, я никогда больше не буду бриться.
— Ты уверена в этом? — спросил я.
Ее взгляд встретился с моим, и от этих небесно-голубых глаз у меня перехватило дыхание.
— Нет. А ты?
— Да.
Да, я был уверен. Возможно, завтра здравый смысл и история внесут сумятицу, но прямо сейчас, в этот момент, я был уверен, что никогда не хотел другую женщину так, как хотел Кэт.
Она моргнула, и убрала руку с моего лица.
— Я уйду. Скажи мне, чтобы я ушел, — повторил я. Если она не была уверена в этом, если ее мозг работал лучше моего, я немедленно покину эту комнату.
В ответ Кэт приподнялась на локте, сокращая расстояние между нами, и прижалась своими губами к моим.
Я, не раздумывая, заключил ее в объятия. Мой язык сплелся с ее языком, и из ее горла вырвался стон облегчения. За этим последовало настоящее вожделение.
Она вцепилась в меня, когда я прижался к ней. Ее руки блуждали по моей груди, а я позволил своим погладить легкие изгибы ее бедер.
Когда я двигался, это делала и она, мы оба двигались так синхронно, что казалось, будто мы годами танцевали друг вокруг друга, сбиваясь с ритма, и, наконец, ритм стал единым. Как будто всадник и лошадь, наконец, нашли общий язык.
Это было чертовски прекрасно.
— Кэш. — Кэтрин оторвалась от моих губ, чтобы приподняться, прижимая меня к себе.
О, черт. Пожалуйста, не прогоняй меня. Я бы ушел. Потому что никогда бы не стал пренебрегать желаниями женщины, особенно Кэт, но возвращаться в свой номер было бы настоящей пыткой.
— Что?
— Снимай. — Ее пальцы вцепились в пуговицы на моей рубашке, изо всех сил старалась стянуть ее с моих плеч.
Я сел, и ее руки опустились, когда я начал расстегивать рубашку, желая разорвать ее в клочья, но запасных у меня было немного. Я стянул ее с себя и отбросил в сторону, потянувшись за шиворот, чтобы стянуть майку.