— Нѣтъ, матушка, отвѣтилъ онъ ей въ полъоборота, — тутъ есть магнитъ, который тянетъ меня къ себѣ.
И пока Полоній съ комическимъ подмигиваніемъ кивая на него шепталъ королю: «Ого, слышали?» онъ, съ опущенными глазами и насилованною улыбкой проговорилъ, остановившись предъ Офеліей:
— Позволено ли мнѣ будетъ присѣсть у вашихъ ногъ?
— Если вамъ угодно, ваша свѣтлость, проговорила она, такъ же какъ онъ, не подымая глазъ.
Онъ сѣлъ на полъ, рядомъ съ ея кресломъ, въ классической позѣ, приподнявъ угломъ правое колѣно и ухватившись за него обѣими руками.
— А какое наслажденіе, продолжалъ иронически Гамлетъ, — покоиться у ногъ прелестной дѣвушки!
— Что вы хотите сказать этимъ? спросила Офелія.
— Ничего, коротко отрѣзалъ онъ въ отвѣтъ.
— Вы веселы, принцъ? И глубокій вздохъ вырвался у нея безсознательно при этомъ.
— Кто? Я?
— Да, вы, ваша свѣтлость.
— О, само собою, я вашъ единственный шутъ!..
«Нѣтъ, это невозможно, невозможно! говорила себѣ мысленно Лина, трепетно прислушивась къ его голосу:- что же думаетъ онъ обо мнѣ, Боже мой!»…
Изъ-за занавѣси, отдѣлявшей театръ отъ сцены, выскользнулъ Факирскій въ костюмѣ актера.
— А, вотъ и прологъ, молвилъ Гамлетъ.
прочелъ актеръ.
— Что же это такое? засмѣялся принцъ: — прологъ или надпись кольца?
— Да, оно кратко, молвила Офелія.
— Какъ женская любовь, злорадно подчеркнулъ Гамлетъ.
«Какъ мужская развѣ, какъ твоя любовь!» протестовала вся душа Лины…
— Что съ вами, ради Бога? прошептала она, какъ только раздернулась занавѣсъ театра и Духонинъ — театральный король, — громко и съ напыщенностью, нѣжно устремивъ глаза на подругу свою, «образованную окружную», заговорилъ:
Она все время ждала этой минуты; она пересилила лихорадку пронявшую ее вслѣдъ за первою ея сценой съ Гамлетомъ чтобы подъ шумъ разговора на театрѣ имѣть возможность обмѣняться нѣсколькими словами съ Гундуровымъ; она не хотѣла видѣть дядю прежде этого; отъ этого казалось ей зависитъ все ея будущее…
Сергѣй это предчувствовалъ; онъ зналъ напередъ что именно теперь, когда онъ будетъ сидѣть у ея ногъ во время представленія, она будетъ просить его объясниться, и что ему надо будетъ отвѣтить…. Что отвѣтить? Зналъ ли онъ самъ что происходило въ немъ, способенъ ли онъ былъ разобраться среди хаоса ощущеній, бурею ходившихъ въ его душѣ? Онъ, казалось ему, умеръ бы сейчасъ съ наслажденіемъ у этихъ ногъ, лобызая слѣды этого нѣжнаго, чистаго и страдающаго за него созданія, — онъ понималъ, онъ видѣлъ что она безконечно страдала, — но въ то же время вся желчь и отчаяніе, неотразимо влекущія Гамлета наносить неповинной Офеліи ударъ за ударомъ, кипѣли въ его груди. Никогда такъ не благоухали для него поэтическій обликъ и душевная прелесть этой Офеліи, и чѣмъ нестерпимѣе была для него мука мысли о разрывѣ съ нею, тѣмъ злѣе и безпощаднѣе готовъ онъ былъ терзать ее вмѣстѣ съ самимъ собою новыми муками….,
Онъ перемѣнилъ позу, какъ подобало, чтобы слѣдить за представленіемъ. Онъ полулежалъ теперь спиной къ публикѣ и опираясь на ладонь правой руки. Онъ въ этомъ положеніи могъ видѣть только сбоку лицо княжны, но могъ удобно и неслышимо для другихъ говорить съ нею.
— Со мною то, княжна, промолвилъ онъ на ея вопросъ, — что я будто самъ себѣ читаю отходную теперь.
— Зачѣмъ вы это говорите! быстро возразила она. — Ничего еще не кончено….
— Да, желчно сказалъ онъ на это, — пока я для здѣшнихъ хозяевъ только актеръ на сценѣ, случайный скоморохъ, меня отсюда не выгонятъ, не такъ ли?
— Зачѣмъ вы это говорите! повторила она съ безмѣрною тоской:- развѣ я тоже…
Она не договорила и вся вспыхнула подъ своими румянами.
Въ другую минуту онъ прыгнулъ бы съ пятаго этажа за это слово. Теперь оно показалось ему лишнею каплей яда въ кубкѣ и такъ уже отравленныхъ надеждъ его.
— Вы, княжна, горько и торопливо прошепталъ онъ, — вы «должны знать себѣ цѣну», вы «не про такихъ соловьевъ» какъ какой-нибудь несчастный магистрантъ, «безъ положенія въ обществѣ», какъ я.
— Кто это вамъ сказалъ? Глаза ея блеснули. Она тутъ же отвернула ихъ по направленію театра, встрѣтившись взглядомъ съ глазами Анисьева, усѣвшагося теперь за спиной ея матери и неотступно глядѣвшаго на нее.