— Мальчикъ, извѣстно, рано встающій, самъ себя умывающій! немедленно загаерничалъ тотъ; — князенька, золота шапочка, шелкова кисточка, дайте свою ручку бральянтовую!
Мальчикъ положилъ нехотя руку въ протянутые пальцы Шигарева; онъ ихъ тотчасъ-же стиснулъ и щелкнулъ языкомъ, изображая звукъ прихлопнувшагося замка.
Князекъ спокойными глазами глянулъ ему въ лице, высвободилъ руку, — и пошелъ садиться, въ сопровожденіи своихъ надзирателей.
— Лина, сказалъ онъ прямо противъ него сидѣвшей сестрѣ,- ты въ театрѣ была?
— Почемъ ты знаешь? улыбнулась она.
— Семенъ Петровичъ мнѣ сказалъ, — онъ кивнулъ на усаживавшагося подлѣ него студента, — онъ все время глядѣлъ на тебя изъ за занавѣски, когда ты шла.
Студентъ покраснѣлъ до самыхъ волосъ и пробормоталъ что-то, чего никто не разслышалъ…
— Да, я была въ театрѣ, сказала княжна — и опять заговорила съ землемѣромъ.
— И она была! началъ снова мальчикъ, указывая кивкомъ на Ольгу Елпидифоровну;- что вы тамъ всѣ дѣлаете?
— Мы тамъ театръ будемъ играть, душечка! отозвалась бойкая барышня.
— Вы актерками, стало быть будете?
— Актерками, ангелъ мой, актерками. Какая душка! И она расхохоталась на весь столъ.
— А я ни за что не хочу быть актеромъ! съ презрительной гримаской проговорилъ Basile.
— Не актеромъ, бретеромъ будешь, всѣхъ шпагой насквозь, заголосилъ опять Шигаревъ, — князекъ-пѣтушокъ, золотой гребешокъ… длинъ, длинъ… И схвативъ два ножа, онъ принялся подражать сабельному лязгу.
— Я флигель-адъютантъ буду! твердо произнесъ князекъ.
Безмолвный до сихъ поръ князь Ларіонъ поднялъ глаза на племянника:
— А чтобъ выбить это изъ твоей одинадцатилѣтней головы, протяжно проговорилъ онъ, — я бы тебя сѣкъ по два раза въ недѣлю.
Мальчикъ весь перемѣнился въ лицѣ. Слезы выступили у него на глазахъ и, обернувшись къ студенту:
— Когда я буду большой, прошепталъ онъ со злобою въ горлѣ,- я дядю въ тюрьму посажу!..
— Nonsense! [6] отрѣзалъ ему на это съ другой его стороны сидѣвшій mister Knocks, и потянулъ къ себѣ кастрюльку съ картофелемъ.
Княгиня Аглая Константиновна сочла нужнымъ вступиться за сына:
— Я не понимаю за что вы его разбранили, князь Ларіонъ, молвила она перегинаясь къ нему черезъ столъ, — le pauvre enfant сказалъ только очень понятное въ его годы… и похвальное, je trouve, желаніе… Мнѣ кажется, bien au contraire, — qu'il faut encourager dès le jeune âge les nobles ambitions.
Князь Ларіонъ поглядѣлъ на нее сверху въ низъ:
— У васъ такія единственныя есть словечки, княгиня, проронилъ онъ, насмѣшливо склоняя голову, — что остается только ахнуть, и смолкнуть…
Аглая Константиновна растерянно заморгала глазами, — она ничего не поняла!..
— Il est unique, Larion, n'est ce pas? попробовала она поискать сочувствія у сосѣда своего Зяблина.
Зяблинъ взглянулъ на нее, опустилъ глаза, потомъ опять взглянулъ, — уже нѣжно, — и испустилъ глубокій вздохъ… Онъ тоже ничего не понялъ.
Княжна до сей минуты еще ни единымъ словомъ не обмѣнялась съ Гундуровымъ. Вдругъ она обернулась къ нему… Лице ея было блѣдно, вѣки покраснѣли….
— Если бы папа былъ живъ, этого бы не было! проговорила она, и снова отвернулась.
Чего этого, спрашивалъ себя Гундуровъ, хотѣла она сказать? Этого ли суетнаго направленія воспитанія ея брата, или этихъ оскорбительныхъ для ея матери словъ? И того и другаго, вѣроятно… Онъ уже настолько угадывалъ ее что, въ его понятіяхъ, она могла, должна была страдать и отъ того и отъ другаго. Но чѣмъ и какъ помочь ей? Что могъ сдѣлать для этого, онъ, Гундуровъ?… А между тѣмъ онъ уже ясно чувствовалъ онъ готовъ былъ на все… чтобы только никогда не дрожали слезы на этихъ глазахъ.
— Qu'est-ce que vous allez donc jouer à vôtre théâtre? обратилась черезъ столъ къ княжнѣ старушка m-me Crébillon, которая изо всего предшествовавшаго поняла только то что рѣчь идетъ о театрахъ и актерахъ.
— Hamlet, madame, получила она въ отвѣтъ.
— Ah bien! la tragédie de Ducis! закивала она, предовольная, сѣдою головой.
— Hoô, hoô! De Dioucis… Hamlet de Dioucis! заходилъ, вдругъ весь отъ смѣха мирно до сихъ поръ поѣдавшій картофель mister Knocks.
— Eh ben, qu'а t-il donc à rire comme cela, l'Anglais? закипятилась обиженная Француженка;- je dois, pardié, bien le savoir, moi, puisque feu monsieur Crébillon, mon mari, était un descendant direct de Crébillon, le fameux auteur de Bhadamante, dont Ducis était le disciple, et que j'ai moi-même vu jouer la pièce à Paris en dix huit cent dix, — l'omelette, comme disaient les rieurs du temps…
— Hamlet, de Dioucis, hoô, hoô… de Dioucis!! продолжалъ надрываться mister Knocks.
— Il y a deux tragédies, почелъ нужнымъ объяснить своей сосѣдкѣ господинъ Маусъ, и съ достоинствомъ поглядѣлъ на нее съ высоты своихъ воротничковъ, — une franèaise, et une anglaise.