Покончивъ съ этимъ, — Ашанинъ отмѣчалъ на режиссерскомъ экземплярѣ урѣзанныя ими мѣста, — собесѣдники на мигъ замолкли. Князь слегка откатилъ свое плетеное кресло отъ стола, и повернулся всѣмъ лицемъ къ Гундурову:
— Къ дѣлу отъ бездѣлья, началъ онъ неожиданно, очевидно наладивъ свои уста на улыбку; — что вы думаете изъ себя дѣлать теперь, Сергѣй Михайловичъ?
Какъ потокомъ холодной воды обдало Гундурова. Изъ міра золотыхъ сновъ его сразу опрокидывало въ самую неприглядную дѣйствительность. Онъ остался безъ отвѣта.
— Смѣю надѣяться, продолжалъ князь Ларіонъ съ тою же дѣланною улыбкой, — что вы не почтете мой вопросъ за нескромное любопытство. Я зналъ еще вашего покойнаго батюшку, — и очень цѣнилъ его…. Старыя отношенія нашихъ семей…. наконецъ мои годы, — я вамъ чуть не дѣдомъ могъ бы быть, — все это, если не даетъ мнѣ правъ, то въ нѣкоторой мѣрѣ можетъ служить мнѣ извиненіемъ. Къ тому же сегодня, изъ нѣсколькихъ словъ, которыми я успѣлъ обмѣняться съ Софьей Ивановной, я могъ предположить, что она очень о васъ безпокоится…..
Онъ приостановился. Гундуровъ сосредоточенно внималъ ему… Еще внимательнѣе слушалъ Ашанинъ.
— Я самъ не знаю, что мнѣ предпринять! сжавъ брови проговорилъ наконецъ нашъ герой.
— Я думалъ о васъ эти дни, заговорилъ снова князь. — Когда я, въ тотъ разъ, имѣлъ удовольствіе бесѣдовать съ вами, я вамъ говорилъ: терпѣніе и душевная бодрость!.. Сегодня повторяю вамъ тоже. Теперешнее — онъ искалъ слово, — теперешнее…. теченіе должно наконецъ измѣниться — такъ или инако… Ненормальныя положенія долго не длятся, словно проглотилъ онъ. — Но не въ этомъ дѣло. Прося о заграничномъ паспортѣ, въ той формѣ въ какой вы это сдѣлали, вы поступили какъ неопытный юноша, обратили на себя вниманіе, когда теперь у насъ только тому и жить можно, кто проходитъ незамѣченнымъ. Дѣло вашей профессуры можетъ отъ этого пострадать, я отъ васъ не скрою… Все это однако дѣло поправимое. Мнѣ не нужно вамъ говорить, что я и… отношенія мои въ Петербургѣ къ вашимъ услугамъ съ этой же минуты… Но я прямо вамъ говорю, что ранѣе года возобновить дѣло о вашей поѣздкѣ за границу и думать нельзя…
— Еслибы еще черезъ годъ! вскликнулъ Гундуровъ.
— Вы имѣете для этого, по моему, въ рукахъ вѣрное средство.
— Я? какое? съ изумленіемъ спросилъ тотъ.
— Отправляйтесь, немедля, путешествовать по Россіи!
Ашанинъ закусилъ себѣ губы до боли. Пріятель его растерянно поглядѣлъ на князя:
— По Россіи? могъ только повторить онъ.
— Точно такъ-съ! Формально повинуясь резолюціи воспослѣдовавшей на вашей просьбѣ; тамъ какъ бишь было сказано: «изучать славянскій бытъ можно отъ Москвы и до Камчатки?…» До Камчатки доѣзжать вамъ, разумѣется, не для чего, усмѣхнулся князь Ларіонъ, — а побывать на Уралѣ, въ Оренбургскомъ краѣ и на Кавказѣ, увѣряю васъ, принесло бы вамъ столько же удовольствія, сколько и пользы. А черезъ годъ, — я берусь за это, — о васъ будетъ сдѣлано представленіе, въ которомъ пропишется, что вотъ вы, въ покорностью пріемля сдѣланное вамъ указаніе, совершили этнографическую поѣздку по Россіи, а теперь проситесь, для той же цѣли, въ славянскія земли… И повѣрьте моей старой опытности, — это будетъ очень хорошо принято, и васъ не только отпустятъ, но будутъ имѣть въ виду какъ молодаго человѣка благонадежнаго…