— Вы никогда, значитъ, молоды не были, вскликнула она, — или забыли… Вы забыли какъ чутко молодое сердце, какъ способно оно воспринимать самыя разнообразныя впечатлѣнія, и страдать, и мучиться ими….
— Молодое сердце не умѣетъ любить! почти злобно прервалъ ее князь Ларіонъ, — оно только ищетъ себя въ предметѣ любимомъ, ищетъ въ немъ только своего отраженія, и тупо, и жестоко-безжалостно угнетаетъ по капризу своихъ личныхъ ощущеній нравственную волю чужой души отдающейся ему…
— Вы правы, я не спорю, заволновалась Софья Ивановна, — и не то еще я говорила Сережѣ… Но молодыя души понимаютъ лучше другъ друга и снисходительнѣе другъ къ другу чѣмъ мы съ вами къ нимъ.
— А чѣмъ платится за это снисхожденіе знаете ли вы? крикнулъ онъ;- я бы вамъ показалъ ее тамъ вчера, въ уборной… Она изнемогала… Я не спрашивалъ, — я знать не хочу, примолвилъ князь съ быстрымъ и презрительнымъ движеніемъ руки, — чѣмъ довелъ онъ ее до такого состоянія, но позвольте же мнѣ думать послѣ этого что онъ не тотъ именно идеалъ… супруга — и новая злобно-ироническая усмѣшка пробѣжала по губамъ князя, — который можно было бы призывать въ мечтаніяхъ для такого существа какъ Hélène… — Сергѣй… начала было Софья Ивановна… Но онъ не далъ ей продолжать. Глаза его засверкали, голосъ зазвучалъ неудержимою страстностью:
— Понимаетъ ли онъ что такое Hélène, чувствуетъ ли, какъ слѣдуетъ это чувствовать, каждымъ фибромъ своего существа что она одно изъ тѣхъ избранныхъ созданій, предъ душевнымъ совершенствомъ которыхъ преклоняться, благоговѣть надо!.. Заслуживаетъ ли онъ любовь такого созданія, способенъ ли заслужить ее?
Софья Ивановна разсердилась:
— Что же князь, если всего этого не понимаетъ и не заслуживаетъ мой племянникъ, то заслуживаетъ, какъ видно, этотъ флигель-адъютантъ выписанный вашею невѣсткой изъ Петербурга. Не онъ ли и по вашему тотъ «идеалъ супруга» о которомъ вы мечтаете для Елены Михайловны?
Страстное возбужденіе князя Ларіона какъ бы сразу соскочило съ него отъ этихъ словъ:
— Я не Аглая Константиновна, вы знаете, сказалъ онъ, слегка поморщившись и поникая взглядомъ, и примолкнувъ на мигъ заговорилъ опять;
— Я всегда видѣлъ въ васъ умную женщину, Софья Ивановна, и потому дозволилъ себѣ говоритъ съ вами сейчасъ совершенно прямо и откровенно…. Я надѣялся что вы не разсердитесь, и поймете что руководитъ меня при этомъ….. Дѣло идетъ о всемъ будущемъ Hélène, моей племянницы. Вы знаете точно также какъ я на сколько въ этомъ отношеніи можно ожидать здраваго сужденія со стороны ея матери. Я поэтому стараюсь взвѣсить и обсудить все до этого касающееся такъ какъ сдѣлалъ бы это отецъ ея, покойный братъ мой, еслибъ онъ живъ былъ въ эту минуту.
— Я знала князя Михайлу, какимъ-то строгимъ тономъ сказала на это Софья Ивановна;- онъ поступилъ бы не такъ какъ вы, — онъ судилъ бы спокойнѣе и безпристрастнѣе.
Угадала ли она почему не «безпристрастенъ» онъ князь сказать себѣ не могъ, но вся кровь прилила ему мгновенно въ голову. Онъ отвернулся и быстрыми шагами заходилъ снова по комнатѣ.
Глаза Софьи Ивановны машинально слѣдили на нимъ…..
— Я прошу васъ не томить меня долѣе! вскликнула она наконецъ. — Какъ думаете вы поступить, князь?
— Какъ поступить? повторилъ онъ на ходу, и вернувшись къ своему креслу сѣлъ, уперся локтями въ колѣни, и глянулъ ей прямо въ глаза:- какъ поступили бы вы? Рѣшайте!
Въ его голосѣ было теперь что-то такое страдальчески-недоумѣвающее что Софья Ивановна почувствовала себя глубоко тронутою: она дѣйствительно начинала догадываться…
— Если вы требуете моего мнѣнія, начала она тихимъ, ласковымъ голосомъ, — такъ вотъ оно. Я на вашемъ мѣстѣ постаралась бы отрѣшиться отъ всякихъ личныхъ впечатлѣній, забыть о всякихъ «взвѣшиваніяхъ» и «обсужденіяхъ»… Вы говорите съ восторгомъ о вашей племянницѣ, о ея душевномъ совершенствѣ, и вы тысячу разъ правы, и никто не въ состояніи болѣе меня сочувствовать вамъ въ этомъ отношеніи. Повѣрьте же ей, этой душѣ, повѣрьте тому высшему чутью которое говоритъ ей что чувство ея право, что тотъ кого она любила заслуживаетъ ея любовь! Эти «избранныя созданія» — вы это прекрасно сказали — не ошибаются, они не въ состояніи любить дурное, божественный смыслъ говоритъ въ нихъ сильнѣе, проницательнѣе чѣмъ у обыкновенныхъ натуръ. Отдайтесь же не разсуждая ея инстинкту, поступите такъ какъ она желаетъ чтобы вы поступили!.. И вы увидите, князь, примолвила какъ бы невольно Софья Ивановна, участливо остановившись на немъ взглядомъ, — вы увидите какъ у самихъ у васъ станетъ легко на душѣ!..