Выбрать главу

— Еще вотъ, послѣднее, — надо все предвидѣть! Въ случаѣ еслибы какъ-нибудь ты не добился увидаться съ княжной наединѣ и не могъ ей такимъ образомъ передать письма, надо тебѣ будетъ прибѣгнуть съ содѣйствію моей «почты»… Живя въ Сицкомъ, молвилъ красавецъ, чуточку помолчавъ, — ты вѣрно видалъ и знаешь съ лица старшую горничную княгини Аглаи Константиновны!

— Лукерьюшку… Лукерью Ильинишну, поправился «фанатикъ», и угреватое лицо его осклабилось широкою и самодовольною улыбкой, — знаю!

— А-а! протянулъ Ашанинъ, пристально глядя ему въ глаза, и покатился со смѣху. — Ваня, ты удивительно хорошъ бываешь когда заходитъ рѣчь о твоихъ побѣдахъ! Точно самооблизывающійся кабанъ какой-то!.. Такъ ты «Лукерьюшку» знаешь!.. Гдѣ же позналъ ты ее, Ловеласъ ты этакой непроходимый? Въ гротѣ надъ рѣкой, что ли?

— Нѣтъ, въ театрикъ она ко мнѣ хаживала, вечеркомъ, на сцену… когда я тамъ устраивалъ, отвѣчалъ Вальковскій, пофыркивая отъ пріятнаго воспоминанія.

— Вишни ѣсть съ дружкомъ?

— Гдѣ же вишни тогда, еще не поспѣли! Малину носила она мнѣ… Очень я эту ягоду люблю!.. пресеріозно объяснилъ «фанатикъ».

Ашанинъ долго не могъ придти въ себя отъ пронявшаго его новаго хохота.

— Ну, такъ вотъ, сказалъ наконецъ онъ, — постарайся, еслибы не удалось тебѣ лично передать княжнѣ письмо, пригласить опять «Лукерьюшку» на малину въ укромное мѣстечко, и передай его ей отъ меня, — она доставитъ…

— Владиміръ Петровичъ! раздался съ балкона голосъ Софьи Ивановны.

Онъ поспѣшилъ къ ней.

Она увела его опять въ свою комнату.

— Вотъ что я пишу княжнѣ, сказала она; — какъ вы находите? «Вслѣдствіе недоразумѣнія которое, я надѣюсь, скоро разъяснится, племянникъ мой обязанъ уѣхать изъ Москвы на нѣкоторое время. Я сама уѣзжаю изъ деревни въ Москву и вѣроятно въ Петербургъ. Полагаю вернуться дней черезъ десять и тогда напишу вамъ подробно, дорогая моя Елена Михайловна. Не повѣрите какъ хотѣлось бы увидать самую васъ, обнять и обо многомъ, многомъ переговорить. Во всякомъ случаѣ, какъ бы ни повернули обстоятельства, я молюсь о васъ ежедневно и нахожу душевное успокоеніе въ томъ что если Отецъ нашъ небесный посылаетъ намъ испытанія, то Онъ же во благости своей даетъ намъ и силу переносить ихъ, и часто уготовляетъ намъ неожиданный и счастливый послѣдствіями своими исходъ изъ такихъ даже обстоятельствъ которыя по слѣпотѣ нашей принимаются нами за конечную гибель. Знаю что и вы такъ же чувствуете и вѣрите. Потерпимъ же, милая княжна, храня себя паче всего отъ унынія и ропота, и надѣясь на Него, всевѣчнаго Покровителя, Утѣшителя и Устроителя нашего. Прижимаю васъ мысленно къ сердцу и остаюсь до могилы горячо васъ любящая С. Переверзина».

— Прекрасно, милая генеральша! сказалъ прочтя Ашанинъ, — только прибавьте къ этому что я черезъ три дня буду въ Сицкомъ, и сообщу ей устно все что вы не почитаете нужнымъ или возможнымъ передать ей въ настоящую минуту письменно?

— Это хорошая мысль, спасибо вамъ, Владиміръ Петровичъ!

Софья Ивановна приписала, запечатала письмо и протянула ему.

— Какъ вы его отправите, какъ въ первый разъ?

— Нѣтъ, его отвезетъ завтра Вальковскій и вручитъ самой княжнѣ.

Она чуть-чуть нахмурилась и закачала головой.

— Боюсь чтобъ онъ бѣдную Елену Михайловну не напугалъ своимъ похороннымъ выраженіемъ, сказала она осторожно озираясь;- онъ н. а меня этимъ съ утра самаго тоску нагналъ…

— Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ усмѣхнувшись Ашанинъ, — ему на этотъ, счетъ даны мною строжайшія инструкція: просто отдать ей письмо въ руки, и при этомъ никакихъ объясненій и никакихъ рожъ.

Черезъ часъ послѣ этого сборы Софьи Ивановны были кончены, чемоданы ея уложены, и сама она въ дорожныхъ плащѣ и шляпѣ выходила на балконъ, по пути къ садовой калиткѣ, у которой стояла запряженная четверкой коляска.

Она повела кругомъ себя послѣднимъ хозяйскимъ взглядомъ, и глаза ея остановились на пышной бѣлой розѣ въ клумбѣ подъ балкономъ, которая словно млѣла вся и трепетала подъ обливавшимъ ее багрянымъ лучемъ заходившаго солнца.

— Поглядите, сказала Ашанину тетка Гундурова. — Это та самая которою такъ любовался онъ въ ту минуту когда пріѣхалъ… за нимъ… этотъ исправникъ… Я ее отвезу ему, — ему ужь не видать въ этомъ году Сашинскихъ розъ…

Она потребовала ножницы, срѣзала цвѣтокъ, осторожно опустила его стебель въ какой-то флаконъ съ водой, и увязавъ кругомъ всего листъ газетной бумаги колпакомъ, отправилась съ его розой въ экипажъ, въ сопровожденія Ашанина.