Всей связной специфики я совершенно не представлял, и поначалу мне пришлось о многом расспрашивать Лену и Свету. Также пришлось у них выспрашивать и многие технические подробности. Например, я долго мучился, пытаясь сменить красящую ленту в принтере Robotron, пока Лена не показала мне, что на конце ленты надо завязывать узелок, чтобы срабатывал механизм переключения направления движения ленты. Извещения печатались на рулонах телеграфной бумаги, и Robotron'ы были идеально приспособлены для этих рулонов. У Robotron'ов было ещё одно достоинство – в них можно было ставить картридж с закольцованной лентой, а можно было на специальный механизм ставить катушки обычной красящей ленты от пишущих машинок. С картриджами в 1992 году было плохо, и мы пользовались лентами от пишущих машинок, так что с расходными материалами проблем у нас не было. В остальном Robotron'ы были так себе – печатали они медленно, примерно 100 символов в минуту (у современных матричных Epson'ов скорость больше 400 символов в минуту), иголки у них толстые, и поэтому печать получалась не слишком отчётливая. Извещения формировались в виде текстовых файлов по 150 Кбайт. Сначала пробовали их делать в виде одного непрерывного файла, но скоро поняли, что печатать его нереально. 150 Кбайт на Robotron'е печаталось 45 минут, потом принтер должен был минут 10 остывать, за это время я не спеша сматывал в рулон отпечатанную бумажную ленту, которая перед этим просто сползала на пол. Всего из данных о разговорах за месяц получалось больше 20 файлов с извещениями, поэтому мы печатали их два-три дня. Компьютеры работали по DOS 3.30, и поэтому пока шла печать, делать на них больше ничего было нельзя. Чуть позже я поставил в один из компьютеров дополнительный параллельный порт и подключил к нему два принтера, и при помощи несложной программки печатал с него одновременно на два принтера.
Где-то к июлю мы ликвидировали отставание в распечатке извещений и вошли в нормальный режим – извещения за предыдущий месяц распечатывались до 15 числа текущего месяца. Таким образом, эффективность вычислительной техники в междугородних расчётах была доказана, и вопрос о возврате на ручную систему выписки извещений, который вначале часто возникал, теперь полностью отпал. Компьютеры из эксперимента превращались в повседневность, и вместо красного уголка надо было подыскивать постоянное место. Шабалин предложил посмотреть помещение на третьем этаже, рядом со справочной службой. Он сказал, что там уже стоит один компьютер, но сейчас он не используется. Я был сильно удивлён известием, что в узле уже была вычислительная техника, так как уже проработал несколько месяцев и о других машинах ничего не слышал. Поэтому вслед за Шабалиным поспешил на третий этаж. Комнатка, которую он мне показал, была метров 20 площадью, из мебели там был стол и стул, но у левой стены действительно стояла ЭВМ. Насколько я понимал в советской вычислительной технике, это была "Электроника-60" в СМ-ской стойке высотой под два метра. В стойке ещё был накопитель на сменном жёстком диске, вроде тех, что я видел на практике во ВНИИЖТе. Дисплеев не было, а кабели от ЭВМ через дыру в стене шли в соседнее помещение, где была справочная служба. Шабалин пояснил, что эту машину ставили несколько лет назад для автоматизации справочной, но система не прижилась и ЭВМ сейчас не используется.
Тут я вспомнил, как за год до этого, когда ещё работал в "Прогрессе", я делал дмитровский телефонный справочник. Тогда, когда я спросил у Шабалина данные о телефонах, он мне сказал, что данные уже заложены в ЭВМ, и их могут скинуть на магнитную ленту. Я подумал, что это лучше, чем набивать данные обо всех абонентах ручками, и попросил это сделать. Делалось это долго, потому что на той ЭВМ, где были эти данные, не было накопителя на магнитной ленте, и надо было либо принести накопитель, а это штука нелёгкая, или же снимать пакет жёстких дисков и нести его на машину, где есть накопитель на ленте. Но в конце концов тогда это сделали, и Шабалин дал мне ленту с данными об абонентах. Но делать справочник я собирался на персоналке, и встал вопрос – как перегнать данные с магнитной ленты шириной пол-дюйма, записанной на "Электронике-60", на персоналку? Тогда мне помог Сергей Баринов, он работал системщиком в "Прогрессе" и, несмотря на свой неформальный вид (а он был полный и обычно неряшливо одетый), был самым лучшим знатоком вычислительной техники. В "Прогрессе" была большая ЭВМ – VAX88, и системщики во главе с Бариновым сделали возможность перегонять данные с персоналок на большую машину и обратно. Сделано это было для САПРовцев – они готовили данные на персоналках, а расчёты делались на большой ЭВМ. VAX стоял на первом этаже "Прогресса" в специально для этого сделанном помещении за постоянно закрытыми на замок с шифром стеклянными дверями. VAX был оснащён накопителем на магнитной ленте (НМЛ), и Сергей Баринов сказал, что перегонит всё содержимое ленты в текстовый файл на персоналку. Я тут же протяну ему бобину с лентой. Сергей брезгливо посмотрел на надпись "Изот", высказался насчёт того, что он хуже BASF'а ничего не ставит, но взял бобину и сказал: "Ладно". Получившийся файл представлял из себя куски текста телефонного справочника, хаотично перемешанные – данные о предприятиях, данные о частных лицах, всё вперемешку. Но самое главное – текст был набрал ЛАТИНСКИМИ БУКВАМИ! Меня это несильно озадачило – текст есть, а уж обработать его я смогу. Я написал программу на Паскале, которая в тексте заменяла латинские буквы на русские: "S" – на "С", "L" – на "Л" и т. д. Наиболее сложные буквосочетания пришлось исправлять вручную. Вручную же я отсортировал фамилии частных абонентов по алфавиту. Заводить текст в базу данных и сортировать автоматически я научился позже.