Я поблагодарил геофизиков и сказал, что если надумаю, то обязательно позвоню. Но про себя решил, что этот вариант – только на крайний случай, и продолжил поиски. Я подумал – если мне не подходит СМ-ский накопитель, то надо искать что-то в недрах советского ВПК. У бывших сослуживцев в "Прогрессе" я переписал базу данных предприятий ВПК, которые в 1994 году участвовали в выставке "Вооружение. Военная техника. Конверсия" на Нижегородской ярмарке. По ней я выяснил, что некий электромеханический завод из Сергиева Посада выпускает накопители на магнитных дисках. Сергиев Посад – бывший Загорск, это в 50 километрах от Дмитрова. Перепроверив адрес и телефон по Сергиево-Посадскому телефонному справочнику (так как мы работали с узлами связи, я начал коллекционировать телефонные справочники), я выяснил, что речь идёт о ЗЭМЗе – Загорском Электро-Механическом Заводе, а, насколько я знал, там в своё время выпускались "Эльбрусы-2" для советских систем ПРО – кто-то из знакомых проходил там практику и немного рассказывал. Я подумал – раз они делают НМД, то должны делать и НМЛ, ведь на больших ЭВМ используются и ленты. Я позвонил на завод и попросил дать мне кого-нибудь, кто занимается накопителями на магнитной ленте. Такое стало возможно только в начале 90-х – звонить на секретный завод и просить к телефону специалистов, занимающихся секретной техникой. Впрочем, в НМЛ вряд ли было что-то секретное, но режим есть режим. К моему удивлению, к моей просьбе отнеслись вполне обыденно. Подошедший к телефону назвался Пахомовым Валентином Николаевичем, директором СП "Звезда-Пертек". Он удивлённо спросил, откуда я узнал их телефон. Я скромно ответил – из телефонного справочника. Оказалось, они совсем недавно организовали совместное предприятие с американской фирмой "Пертек" именно для производства накопителей на магнитной ленте. Я попал в точку! Документацию на производство готовит НИЦЭВТ, накопители называются FS-1000 и FS-2000, технические характеристики следующие: любой интерфейс, в том числе и SCSI для IBM PC; плотность записи от 32 до 246 бит/мм; можно вставлять в СМ-скую стойку, а можно использовать как настольный вариант; вес 50 кг. Это было именно то, что нужно! Цена вполне приемлема – 4500$. Но проблема в том, что производства ещё нет, и "живые" НМЛ есть только в НИЦЭВТе. Пахомов дал мне телефоны НИЦЭВТа.
Я созвонился и поехал на Варшавское шоссе. Раньше я слышал, что здание НИЦЭВТ (Научно – Исследовательского Центра Электронной Вычислительной Техники) – самое длинное в Москве, почти километр в длину, но одно дело слышать, а другое – видеть. Тёмно-серое здание архитектуры конца 70-х уходило вдаль Варшавского шоссе, и конца ему не было видно. На вахте мне был заказан пропуск. Внутри НИЦЭВТ выглядел не менее впечатляюще – огромный вестибюль, грузовые лифты, уходящие вдаль коридоры. Но было ясно, что НИЦЭВТ переживал не лучшие времена – вестибюль был почти безлюден, по пустынным тихим коридорам изредка понуро брели редкие сотрудники. Лишь через вахту иногда проходили хорошо одетые солидные люди, явно имеющие отношение к коммерческим структурам. Отдел, куда я пришёл, занимал просторное помещение с высокими потолками, на столах стояли какие-то приборы и персоналки не первой свежести, по виду 286-е. За столами сидело несколько женщин-лаборантов, работы у них явно не было. В комнате, где когда-то кипела инженерная мысль, чувствовалась атмосфера запустения и какой-то безнадёжности. Меня встретили два директора СП "Звезда-Пертек" (или на американский манер "Стар-Пертек"): директор по науке Козинцев Евгений Васильевич и директор по маркетингу Гринь Валерий Владимирович. Похоже, с директорами в СП было всё в порядке, в отличие от самих накопителей – они имелись в наличии в количестве полторы штуки: один полностью рабочий и подключённый к персоналке, а второй наполовину разобранный, видимо, предназначенный для детального изучения. Козинцеву было под шестьдесят, настроен он был пессимистически, было видно, что происходящие в стране и в НИЦЭВТе перемены его не радовали. Гринь был помоложе, пониже ростом и выглядел менее растерянным и более деловым. Он готов был хоть сейчас продать единственный имевшийся в их распоряжении работающий накопитель.
Я достал катушку с лентой и предложил испытать накопитель. Меня подвели к работающему экземпляру. После СМ-5309 без корпуса американский накопитель выглядел очень стильно – в тёмном элегантном корпусе, с обычным сетевым шнуром, к персоналке но был подключён через SCSI-кабель. Но больше всего меня поразила процедура загрузки ленты – катушка с лентой засовывалась в щель на передней панели накопителя, и секунд через 20–30 загоралась лампочка "READY", накопитель был готов к работе. Чтобы подробнее показать мне процедуру загрузки, Козинцев откинул верхнюю крышку накопителя и повторил загрузку. Вот катушка вошла в накопитель и встала на подающий шпиндель. Вот подающий шпиндель чуть повернулся, смотав конец ленты с катушки, в это время в недрах накопителя включился компрессор, и воздушный поток погнал конец ленты по тракту. Приёмная катушка слегка завращалась, и конец ленты, подобравшись к ней, как-то сам к ней прилип, приёмная катушка медленно намотала на себя несколько витков ленты, затем скорость вращения резко возросла и вот уже маркер начала ленты – блестящий кусочек фольги – встал напротив окошечка фотоэлемента и на передней панели загорелась "READY". Козинцев показал, как устроен накопитель внутри – нажал стопорные защёлки и легко приподнял на шарнирах весь механизм накопителя. Внутри показались белые гофрированные трубки воздуховодов – регулировка натяжения ленты делалась пневматикой, а не рычагами, как на СМ-овских накопителях. Всё днище накопителя закрывала плата, усеянная микросхемами памяти – кэш-буфер накопителя был объёмом 2 Мегабайта (286-е персоналки в то время имели объём ОЗУ 1 Мегабайт). Директор по маркетингу Гринь при этом уговаривал меня, какая это замечательная машина, что другую такую в Москве не купить и что своих денег – 5000$ (цена немного выросла!) – она стоит. Местами мне казалось, что в глазах у него мелькают значки доллара, как в американских мультфильмах. Машина привела меня в восторг, ничего похожего я до сих пор не видел, а цена меня не смущала – за всё платили французы.