В команде мало молодых матросов. Народ в основном за сорок лет. С экипажем ему повезло. Вот, например, его форма. Все уже поглажено, вычищено. Приятно. И неважно, порядок такой или кто-то от души сделал для командира.
Записку из штаба дивизиона ему передали, только когда доел и напился кофе. Явиться по готовности. И адрес не на территории порта, а в городе. Нашел легко. Это городская управа. У двери в нужный ему кабинет флотский лейтенант и старшина пехотинец сидят на стульях, вроде как ждут вызова. Представился. Сказал, что приглашен с неясной целью. Ухмыльнулись, предложили заходить. Они здесь по иному делу.
Кабинет обычный. За столом дядька в штатском. Спецовка на нем, вроде как госаппаратовская. Вообще народ здешний по одежке здорово друг друга определяет. Он тоже научится со временем. Представился. Мужчина отложил бумаги.
— Зовите меня Го. Я чиновник. Мне поручено кое-что у Вас уточнить.
Беседа получилась интересной. Мужик не задал ни одного вопроса, ответы на которые содержались в ранее написанных Гошкой бумагах, будь то его «рапорты» или воспоминания, изложенные в карантине Казарм Формовщиков. Собеседник спросил почему, по его мнению, крейсер, подстерегший миноносец в засаде, не пытался осветить цель ракетами?
Потом попросил указать на ошибки, которые Гошка, по его мнению, допустил за первые трое суток с момента, как принялся командовать кораблем.
Отвечать было легко. Показал на карте конфигурацию островов и проливов, обратил внимание собеседника на высоты скал, и стало ясно, что засевший в засаде крейсер прятался от рысского поста наблюдения, размещенного на острове в одиннадцати километрах от места событий. Вспышки выстрелов и луч прожектора оказывались вне его зоны видимости, а ракету могли заметить. Создавалось впечатление, что это место используется противником не впервые для того, чтобы подстеречь посыльный корабль. Если бы дело было днем, лежать бы семьсот второму миноносцу на дне, или следовать в риканский порт в качестве трофея.
Про ошибки… Что-то в голову ничего не приходит. Будет думать.
По реакции собеседника угадывалось, что этот Го немалая шишка, но свою влиятельность старательно скрывает. Избегает производить на собеседника впечатление. Ведет себя так, что становится ясно — его интересует только информация. И он очень хочет, чтобы она не была искажена эмоциями собеседника. Не испугать, не насторожить, не заставить думать о возможных последствиях.
Страха Гошка не испытывал. С удивлением отметил, что с тех пор, как узнал о постигшей его импотенции, ни разу ничего не испугался. Вроде как жизнь уже прожита, и все хорошее осталось позади. Он просто дотягивает отпущенный ему срок, и старается не сделать при этом ничего постыдного. И при этом не прочь получить удовлетворение от содеянного. Как тогда, размолачивая из обоих корабельных орудий беспомощно тонущий вспомогательный крейсер. Да, тут он сплоховал.
— Го, есть за мной грешок. Я, там в шхерах гряды Гунька, стрельбу не прекратил, пока не исчерпал боезапас. Зря кучу снарядов израсходовал по торпедированному, уже тонущему кораблю. — Раз вспомнил, отчего же не рассказать. — Он уже давно стрелять не мог, а я его лупцевал, будто от этого что-то зависело.
Еще нет у меня уверенности, что атаку легкого крейсера я провел правильно. Мне следовало догнать конвой, сообщить о нем эскорту и встречать его втроем. Шансов на успех было бы больше.
Собеседник слушал молча, что-то помечая в своих бумагах. Потом предложил Гошке спросить у него, если ему что-то неясно. Вообще-то формулировочка совершенно неожиданная. Не в тему как-то.
— За что народ любит императора?
— Хороший вопрос. — Го не двигался, но было видно, что «репу чешет» он на полном серьезе. — С одной стороны сам монарх лично никого ничем не раздражает. На виду не держится и глаза не мозолит. С другой стороны население не бедствует. Жизнь, хоть и без роскоши, но у всех есть пища, кров, одежда. — Глаза мужчины оживились, и он как будто сбросил маску, надетую для беседы с Гошкой. — Тут ведь крайне непросто так учинить, чтобы люди старательно работали, имея все необходимое. Лень — фактор необыкновенно сильный. Но с другой стороны, если надо поощрять инициативу, то, как избежать злоупотреблений? Как подчинить работу частных предпринимателей интересам большинства населения? Как контролировать чиновников, если сами контролеры — тоже чиновники?