— Так не бывает. Электрические силы задействованы в строении материи. Если электроны не будут притягиваться к атомным ядрам — миру труба. Все развалится. А пельмешки у вас нисколько не разварились. Так что не вешай мне лапшу на уши, чудное дитя. Ну, может, какие константы и имеют немного другие величины, но чтобы фундаментальное свойство материи совсем отсутствовало — это просто розыгрыш.
— Не хочешь, не верь. — Девчонка, похоже, не вполне догнала, но название «дитя» ей не понравилось. — А лапша у нас действительно неважная. Пшеничная мука не в изобилии, а из ржаной ничего путного не выходит.
Гошка посмотрел на официантку. Вот ведь какова, бестия! Он только что потерял целый мир, ему впору биться в истерике, а она заставила его думать о физических проблемах и сожалеть об отсутствии пшеничной муки. Психологически безупречно построив диалог.
— Тебя как зовут, проводница в неведомый мир?
— Ри.
— Игорь. Или Гоша, как понравится.
— Игорь лучше. Ну ладно, посиди пока, школьники уже потянулись, да и народ с керамического собирается.
Ри вместе с напарницей, тоже нестарой, но уже и не девчонкой, сноровисто потчевали завтраком приходящий народ. На Гошку едоки поглядывали с интересом, но знакомиться не пытались. Он, тем временем, умял огромный салат, состоящий наполовину из мелко покрошенного мяса. Запил какао из объемистой кружки. Да, неслабо кормят здесь, на Посейдонии. И как в него это все влезает?
Потом еще был изрядный пласт холодца с хреном под томатный сок и шоколадные пирожные в форме картошек под горячий чай. Организм среагировал адекватно и неоднократно. И литровая вазочка малинового желе тоже была усвоена совершенно нормальным образом.
«Они тут, часом, не на убой ли пришельцев откармливают?» — Подумалось в сытом осоловении. Тот факт, что он действительно попал в другой мир, сомнений у него не вызывал. Масса мелких деталей указывала на то, что это не розыгрыш. Все одеты в некое подобие формы. Впечатление, что в спецодежду. Нет, не одинаковую, но часто повторяющиеся варианты. И ткань. Прочная, немнущаяся, немарких цветов. На ногах ботинки «прощай молодость» или закрытые туфли на короткой шнуровке. Удобные, практичные, долговечные.
Правда, сережки или перстеньки у женщин — в порядке вещей. И руки ухоженные, хотя длинных ногтей или цветного лака отметить не удалось. В негромком гомоне обеденного зала и среди приветственных жестов чувствуется обыкновенность, устоявшийся ритуал. Народ расплачивается, в основном, талонами. Редко — деньгами. Купюры и монетки ничем не примечательны, но и не совпадают с его российскими. Впрочем, было несколько моментов, когда клиент забыл взять с собой кошелек. Рассосалось без конфликта. За кого-то расплатился знакомый, кому-то поверили в долг. И вообще, тут все друг друга знают.
Меню на тюремное непохоже. Каши манная и овсяная. К кофе — кусочек хлеба, намазанный маслом с пластиночкой сыра. Детворе что-то из вареных яиц с соусом. Метут, аж за ушами трещит. Нескольких женщин кормят похлебкой из глубоких чаш. Запах — полмира за ложечку.
Еще трижды запряженный лошадкой вагончик увозил группы насытившихся взрослых. Детвора дошкольного возраста, оставив на столах половину несъеденным, пешим ходом проследовала куда-то за угол. В столовой осталось не более десяти посетителей.
— Здравствуй, Игорь. Я Пинчук, околоточный. — При взгляде на этого мужчину сразу становилось ясно, что он именно Пинчук. И не иначе, как околоточный. — Айда со мной, в карантин устраиваться. Тут вот Ри тебе с собой тормозок собрала, чтобы ты не скучал до обеда. — В его руках была неслабого размера полотняная сумочка с явно твердыми предметами внутри. Типа кастрюлек.
Глава 2
Карантинный блок оказался комнатой площадью метров двенадцати с койкой, столом, табуреткой и стеллажом с книгами. Одна дверь из него вела в приемную, где располагался стол околоточного, вторая — в совмещенный санузел, оборудованный ванной и титаном. Дровишки здесь же. Запоры на дверях отсутствуют.
Разжигая огонь в топке, Гошка поинтересовался:
— Не боитесь, что сбегу?
— Некуда тебе бежать. Да и для здоровья опасно. У тебя сейчас весь организм в шоке. Раньше, чем за неделю не оклемаешься. Пока твоя забота есть, пить и гадить. Так что, действуй. — Пинчук закрыл дверцу печурки и прислушался к гудению пламени. — Мойся негорячей водой, не распаривайся. А потом сразу за еду. Молоко то твой организм как? Усваивает?
— Вполне. Только не люблю.
— Ну, на недельку про эту нелюбовь лучше забыть. Молоко твои шансы сильно повышает. Уж поверь, ты не первый здесь такой.