– Но твоя спальня на первом этаже, – заметил я. – Как ты можешь услышать то, что творится на чердаке, или увидеть оттуда свет?
– Согласен, – кивнул Джон. – Но туда ни одна душа вообще не ходит. Ну хорошо, пусть даже те истории небеспочвенны. В таком случае, кто там буйствовал? Кому в голову могла прийти мысль разыгрывать из себя привидение? Абсурд!
Я промолчал. Не имело смысла описывать ему мою теорию, хотя она и казалась мне единственно правдоподобной. Ту самую, в которой Дарнли-старший, надеясь, что его жена когда-нибудь появится, поднимался в кромешной тьме туда, где она оставила семью. Более того, при подобном ракурсе предельно ясным становилось и сказанное Артуру: «Луиза к тебе еще вернется. Вы обязательно встретитесь». Но как объяснить это Джону? Лишь одна тема – умственное расстройство мистера Дарнли – действительно могла ранить его, а моя версия событий основывалась именно на ней. Нет, уж лучше молчать. Я достаточно напортачил за один вечер.
Внезапно мои размышления прервал голос Джона:
– Вчера я помогал новым жильцам заселятся.
Я достал из пачки сигарету. Джон немного поколебался, а затем продолжил:
– Миссис Латимер заговорила с моим отцом…
– Так-так, – я чиркнул спичкой.
– Пока мы с мистером Латимером таскали вещи.
Я затянулся и выпустил кольцо дыма в потолок.
– Так вот, мы поднимались и спускались, а папа стоял в холле вместе с миссис Латимер.
Мои пальцы непроизвольно барабанили по столу.
– Мы внесли чемоданы на второй этаж.
Я глубоко вздохнул.
– А затем, оставив сумки в комнате, вновь спустились по лестнице. И тогда…
– И тогда… – эхом отозвался я, пытаясь скрыть волнение.
– Я случайно услышал обрывок разговора. Между папой и миссис Латимер, разумеется.
Потеряв терпение, я треснул кулаком по столу.
– Да о чем же они говорили?
– Я не слышал начала, но, думаю, отец рассказывал ей о том, почему предыдущие жильцы так быстро съезжали, – шумы, огни и так далее. На это миссис Латимер ответила – и ее слова показались мне очень странными, не знаю даже, как их понимать.
Я кашлянул и спросил самым спокойным тоном, на который был способен:
– Что же такого она сказала?
– Слово в слово: «Я не боюсь духов, наоборот…»
– «Наоборот»?
– Именно так: «наоборот». Тут она увидела нас и смутилась. Пожелала папе спокойной ночи и ушла к себе.
– Они ей нравятся.
– Прости?
– Она не боится духов, наоборот, ей нравится их присутствие.
– Что за нелепость! Кому могут нравиться подобные вещи? Дико как-то.
– А мы вообще живем в диком мире, – вздохнул я.
Мне вспомнилась ночь, проведенная в доме Генри неделю назад. Тогда мой друг внезапно пробудился от кошмара, причем во время сна он плакал и бормотал сквозь всхлипы: «Нет, только не это! Мама, не покидай нас, я тебя умоляю!» Как раз около пятнадцати минут четвертого, именно в тот самый момент, когда она погибла!
– Ты про аварию с Уайтами? – нахмурившись, спросил Джон.
– Да. В смысле, нет, – поправился я. – Нет, ничего. Я сам не понимаю, что несу. Слишком устал.
Джон предложил разойтись по домам. Я не возражал.
Глава 4
Письмо к Луизе
– Дорогой, у меня страшно болит голова!
– Милая, ну прими аспирин!
– Я уже выпила четыре таблетки, не помогают они!
– Не волнуйся, – промурлыкал папа, поправляя галстук. – Поспеши, любимая, а то мы опоздаем!
– Я не пойду, – простонала мама. – У меня слишком сильная мигрень.
– Что? – сердито вскрикнул отец. – Что значит «не пойду»? Артур Уайт, нашел в себе силы устроить прием, на котором будут даже Латимеры. Чужие люди! Неужто мы не поддержим соседа? Давай соберись, и пойдем потихонечку.
Мама побледнела, затем оглядела отца с ног до головы и отрезала:
– Я сказала, мне плохо. Не пойду!
Наступила тишина.
Отец, уже готовый взорваться, с трудом сдержался и даже заставил себя улыбнуться.
– Любимая, – твердо начал он, взяв маму за руку. – Нет ничего хуже постоянной мигрени, уж мне-то ты можешь поверить. Я и сам часто мучаюсь от нее, особенно по вечерам, просто не всегда тебе говорю. Но отклонить приглашение Артура никак нельзя. Ему действительно нужна наша помощь, ведь еще трех недель не прошло со дня той жуткой аварии. Он не поймет, если мы не придем, а я дорожу нашей дружбой.
Ответом на эту тираду было лишь мамино каменное выражение лица.