По ходу допросов бывших «соратников» В. Шахурина следователи пытались прояснить мотивы их участия в нелегальной организации. Однако всякий раз наталкивались на ответ, что это была только игра, и каждый, не желая отставать от товарищей, сохранял в ней членство. В итоге львиная доля ответственности за «антисоветскую фашистскую» организацию была возложена на Шахурина, который в заключении следственной комиссии характеризовался как юноша «чуждой нам идеологии», развращающе влиявший на товарищей своими «высказываниями и настроениями»[52]. Что касается его собственных мотивов, то они остались неизвестными и следователям, и «соратникам», в один голос называвшим Володю «скрытным» парнем.
1.3. Зачем Володя Шахурин создал «фашистскую»
организацию и почему товарищи ее поддержали?
На самом деле мотивы Володи не были тайной за семью печатями. Они легко дешифруются в разрезе психологии подросткового возраста и его личной истории. Суть дела состояла в том, что заработанный им благодаря дневнику и построенный на негативной идентичности авторитет, позволивший избежать постыдной стигматизации и виктимизации в среде ровесников, требовал инвестирования в надежное дело. Такое, которое надолго обеспечило бы ему неприкосновенность и высокий статус в ближнем кругу. Игра в фашистскую организацию, находившаяся в вопиющем противоречии с отчаянной борьбой страны за выживание, работой отцов на победу, наконец, со званием советских школьников и пионеров, казалась подходящим вариантом. Общая повязанность предосудительным занятием обещала прочные отношения внутри кружка и притяжение его участников к центру в лице основателя и руководителя. В этой «находке» В. Шахурина можно увидеть аллюзии к нечаевщине — не случайно ему импонировал орден иезуитов, принципы которого оттачивал в своей практической деятельности лидер «Народной расправы»[53]. Несмотря на отсутствие прямого подражания — навряд ли имя Нечаева было вообще известно Шахурину-младшему, он уверенно шел по его стопам в отработке эффективного способа управления товарищами. Похоже, на первых порах ему это неплохо удавалось.
В так называемом «зале заседаний», то есть в закутке лестничной площадки между первым и вторым этажами школы, где собиралась вся компания, он дышал воздухом завоеванной свободы. Здесь он переживал триумфальные минуты своей жизни, наслаждаясь властью над «подчиненными», которых был волен разжаловать из «начальников» или, наоборот, повысить в ранге за услугу ему и организации (Так, например, Ф. Кирпичников из «лейтенанта» был произведен в «капитаны» благодаря тому, что, проявив смекалку, вызволил французский порнографический журнал, принадлежавший Л. Барабанову, у ученика старшего класса, а также вовлек в организацию нового участника — А. Борисова)[54]. В известном смысле руководство организацией стало для Володи фактором психофизиологической реабилитации — во всяком случае, он теперь регулярно и подолгу ораторствовал в «зале заседаний», и никто из присутствовавших не отмечал его заикания.
Хорошее знание немецкого языка и знакомство с людьми, которые видели противника вблизи и могли о нем рассказать, стали для него ценным подспорьем в создании образа симпатизанта гитлеровского Рейха. Товарищи вспоминали, что и русские слова он порой произносил с немецким акцентом, часто перемежал их с немецкими, вставлял в речь ту или иную немецкую поговорку. Такие же языковые инклюзии содержал и его дневник. Приветствие «Хайль», которое он бросал при встрече с товарищами, попытка сфотографироваться с двумя нацистскими крестами[55], цитирование Гитлера, а также ссылки на знакомых семьи, которые опровергали рассказы советских СМИ о немецких «зверствах» в отношении советских военнопленных и восторженно отзывались о благоустроенности в самой Германии — все это как будто бы указывало на глубоко укорененные антисоветские и профашистские взгляды.
53
С.Г. Нечаев — русский революционер, организатор подпольной организации «Народная расправа» (1869–1871) и автор ее программного документа «Катехизис революционера». Проповедовал допустимость любых средств ради революционных целей и сплочения революционных сил. Аморальность нечаевских дел вызывала отторжение даже в среде современников — революционеров второй половины ХIХ в.: Минаков А.Ю. У истоков левого терроризма: С. Г. Нечаев и нечаевское дело // Власть и общественное движение в России имперского периода / Под ред. М. Д. Карпачева (ответственный редактор), М. Д. Долбилов, А. Ю. Минаков, Г. Н. Мокшина. Воронеж,2005. С. 175–178.
55
Володя просил киномеханика В.К. Нестерова, который обслуживал семью Шахуриных и еще занимался фотографией, запечатлеть его с двумя фашистскими крестами, принесенными домой А.И. Шахуриным. Однако Нестеров сознательно испортил негативы этой фотографии// Там же. Л. 168–169.