Собственно, начало тому было уже положено. Приведя однажды на уроке какой-то воспитательный пример и выразительно глядя на Володю, математик Ю.О. Гурвиц произнес: «В семье не без урода». Весь класс дружно рассмеялся. По свидетельству матери, этот случай больно задел сына, дома он сказал: «Мама, почему же я должен быть посмешищем всего класса, я не буду ходить в школу»[35]. Не менее сильный эффект произвело дошедшее до него предостережение классной руководительницы девочек о том, что Шахурин — «испорченный мальчик», и им не стоит с ним тесно общаться. Позиция учителей в определенной мере развязывала руки и его недругам среди соучеников. Хорошо осознавая вытекающий отсюда объем последствий для себя, он не раз просил родителей забрать его из этой школы и перевести в другую. Те обещали, но только после исправления поведения и оценок, которые, увы, плохо поддавались исправлению[36].
Разумеется, ситуация не была тупиковой и подлежала взрослой коррекции. Наиболее укорененным средством советской школьной педагогики 1930-1940-х, достаточно успешно применявшимся по отношению к проблемным подросткам, являлось поручение привлекательной для них и заметной для остальных общественной работы, позволявшей проявить лучшие качества и на этой основе самоутвердиться в детском коллективе. Будь у Володи такой шанс, скорее всего, он сумел бы реализовать свои несомненные лидерские и организаторские способности в социально одобряемых практиках. (Кстати, подобный небольшой эпизод имел место: мобилизованный вместе с другими учащимися на подвозку дров от пристани к школе, Володя быстро объединил вокруг себя ребят и умело наладил весь процесс)[37]. Однако такого рода постоянная общественная нагрузка в 175-й школе, по меньшей мере, с тем составом учащихся и в то время, была и в дефиците, и не в чести. Оставшийся наедине со своими проблемами Володя решал их по собственному разумению.
Прежде всего, он постарался к пользе для себя повернуть историю с девочкой Наташей: она стала отправной точкой в освоении им амплуа Дон Жуана. Приобщенные к делу выдержки из Володиного дневника показывают, как на базе литературно-художественных познаний об интимных отношениях и не очень умелой стилизации под авантюрный роман он пытался сложить из хроники своей жизни в эвакуации любовную одиссею. Неусыпно следившая за всеми перемещениями и контактами сына С.М. Шахурина позже заверяла следствие в абсолютной сфальсифицированной картине, подававшейся в дневнике сына: он не был в упомянутом там г. Энгельсе, а в Саратове был либо со взрослыми людьми, либо единожды с другом Юрой, и никакого запечатленного на страницах дневника «романа в письмах» с Наташей в реальности не существовало. А сам дневник, написанный задним числом, осенью 1942 г. представлял собой «сплошной, жуткий наговор на себя», с целью «бахвальства перед товарищами», которым он был передан для ознакомления той же осенью[38]. Эта интерпретация представляется убедительной.
Тактический ход с дневником, рассчитанный на повышение собственной значимости в глазах группы сверстников и определяемый в психологии как ложная само-презентация[39], принес первые плоды: Володю стали воспринимать как порочного и способного на дерзкие поступки парня. Можно сказать, что для ряда одноклассников он стал референтным лицом. При этом кустарное исполнение любовных сцен дневника — романа имело не столь важное значение, т. к. их ценители были столь же мало, как и автор, а, может, и того меньше, искушены в этих материях. Наращивая успех, в конце осени 1942 г. он сколотил вокруг себя группу ребят, получившую название «Роза Юга» и специализировавшуюся на слежке и интригах в девичьем стане класса. По признанию Володи некоторым участникам группы, название, подсказанное вальсом Штрауса («Розы с Юга») звучало «издевательски», другими словами, профанировало то светлое окрыляющее чувство, которым была пронизана мелодия вальса[40]. Проще говоря, он хорошо осознавал неприглядность занятий, в которые погружался сам и втягивал товарищей, однако, не мог отказать себе в удовольствии поквитаться с некоторыми недоброжелательницами. Прежде всего со Светланой Молотовой, которая его осуждала за оплеуху Гале Куйбышевой. С помощью верных помощников он поссорил Светлану Молотову с Ниной Уманской — первой было сообщено, что вторая с ней дружит ради того, чтобы узнавать ее секреты. Впрочем, не исключено, что за неимением другого объекта, Володя в этой организованной им сети «шпионажа» внутри класса пытался отточить свои навыки будущего разведчика — с некоторых пор его все больше привлекала эта профессия, о которой он стал читать всю доступную ему литературу.
39
Прихожан А.М. К проблеме подростковой игры//Вестник РГГУ. Серия Психология. Педагогика. Образование. 2015. № 4.С.42.