Клид криво ухмыльнулся. Этот тип зашел слишком далеко. Сверхлюбезен в его адрес и чрезвычайно суров по отношению к Винсену. Статьи подобного рода не способствуют налаживанию отношений с полицией.
Задребезжавший телефон подтвердил это. Клид отбросил газету, прежде чем снять трубку. Раздался все тот же приятнейший голос, голос Веры, его секретарши.
— Некая мадам Дравиль срочно просит соединить с вами. Перевести разговор на ваш аппарат?
Какое-то время Клид раздумывал. Он не знал никакой мадам Дравиль и к тому же чувствовал крайнюю необходимость разрядиться. Сердито бросив сигарету, начавшую обжигать губы, в пепельницу из оникса, он резко бросил:
— Послушайте меня внимательно, Вера. Вы, конечно, воспитанная девушка, в противном случае вы не стали бы секретаршей Клида. Ясно? Потому ответьте, что меня нет в агентстве, что я долго буду отсутствовать, что я нахожусь в провинции, на другом конце света, если так вам больше нравится; ну придумайте что-нибудь, неважно что, лишь бы меня на сегодня оставили в покое.
Вера ничуть не удивилась, но ответила:
— Эта дама очень настаивает, месье Клид. Она говорит, что это очень важно, что речь может идти о жизни ее мужа. Она утверждает, что он исчез.
Клид прервал ее, прорычав:
— Но Боже мой, что вы от меня хотите? Мало ли что она говорит или о чем может думать. Я провел всю ночь на ногах! Или вы думаете, что я много спал в две предыдущие ночи!
Потом несколько мягче продолжил:
— Знаете, не ломайте голову, моя бедная Вера. Я знаю этот трюк. Муж удрал от своей жены, потому что сыт ею по горло. Это классический случай.
Вера была шокирована:
— О! Месье Клид, вы не знаете…
Клид занервничал, он не чувствовал себя в состоянии продолжать эту дискуссию, и потому опять сорвался:
— Ну да, я знаю! Это мое ремесло — знать то, что пустышки вроде вас, дурехи чертовы, не знают и не будут знать всю свою жизнь. Я вам говорю, что муж ей изменил и бросил; вы меня слышите: бросил! Это, я думаю, ясно?
Вера ответила не сразу. Она тяжело вздохнула. Клид слышал, как она высморкалась. Затем заставила себя извиниться.
— Вы правы. Я не знала… Но она кажется такой несчастной…
Клид был тронут столь непривычным для Веры тоном, и это решило все.
— Хорошо, — сдался он, буркнув: — переведите разговор на меня.
Подождал несколько минут. Бледный зимний день брезжил сквозь щели в оконных шторах. Мебель в комнате была светлых тонов, современная, с четким геометрическим контуром. Электрический радиатор, обогревавший комнату, немного перестарался — стало жарковато. Клид растянулся на кровати, полностью разоблачившись. Он уже начал сожалеть, что так быстро поддался на уговоры Веры. Усталость брала свое…
Аппарат затарахтел. Он поднес трубку к уху.
— Месье Клид?
Голос был низкий, немного глуховатый. «Благовоспитанный», — подумал он, решив быть учтивым.
— Мой секретарь, — спокойно начал он, — сообщила, что вы настаиваете на разговоре со мной.
Женщина облегченно вздохнула.
— Да, я уже объяснила мадемуазель… Я вас, конечно, беспокою, месье Клид. Но мне так нужно поскорее вас увидеть… Мой муж…
Клид ее прервал.
— Секретарь ввела меня в курс дела, — бросил он. — Я благодарен за доверие, которое вы оказываете нашему агентству. К сожалению…
Она в свою очередь не дала ему закончить фразу, расплакавшись.
— Я очень вас прошу, не говорите мне, что вы отказываетесь от расследования. У меня одна надежда на вас. Это будет ужасно, если вы откажетесь. Не решайте сразу, подумайте, месье Клид. Я вас прошу.
Она говорила отрывисто и страстно. Клид легко представил ее с кругами вокруг глаз, рукой сжимающей телефонную трубку — рукой утопающего, хватающегося за соломинку. Он готов был уже повесить трубку, но женщина взяла себя в руки. Нет, это не работа для его агентства — история с улизнувшим мужем… Женщина заговорила вновь, прежде чем он на что-то решился.
— Мне нужно вас увидеть, нужно…
Клид решил разом со всем покончить.
— Вы известили полицию? — спросил он.
— Нет.
Женщина ответила очень быстро, так, будто этот вопрос показался ей несправедливым.