Вера: Что за домашняя стадия? Тсс! По ящику передают репортаж из Косово. Под покровом ночной темноты…
Таня: Разве я тебе не говорила? Первая стадия — без прикосновений…
Вера: Прекрати. Господи, надеюсь, это не перейдет в большую войну.
ТАЯ: Я хотела принести себя в жертву. Но оказалось… это даже приятно. Наверно, от того приятно, что это стоит больших денег…
Катя быстрым шагом, чуть ли не бегом, врывается на сцену. Она возбуждена и кажется слегка выпившей.
Катя: Я знаю, Вера, знаю, что я пьяна. И что все лгут. Но почему солгал он?
Вера: Кто?
Катя: Угадай, кто? Джон. Я пошла показывать ему дом «Мастера и Маргариты». Знаешь, говорю, вот тут жил Берлиоз, а после него — Воланд. Вся лестница изрисована, все три этажа. Азазелло, кот Бегемот, Воланд. Рядом с портретом Воланда кто-то написал: «Воланд, вернись, ты здесь нужен. В Москве накопилось столько дерьма!» А в квартире на третьем этаже открыт маленький музей Булгакова. «Стучите — и вам откроют». Я и постучалась. Мне отворил человек с ружьем. Он сказал, что когда впервые увидел меня, я показалась ему солнечным лучиком.
Вера: Человеку с ружьем?
Катя: При чем тут ружье? Джону. Американскому режиссеру. Как солнечный лучик. Вот как он сказал.
Таня: Ты видела картину «Красотка»?
Катя: Какая еще красотка? Джон. Тот, с кем я нечаянно встретилась. Джон, который спросил меня, как пройти на Красную площадь.
Вера: Три года назад ты дала обещание не напиваться.
Катя: Я помню. Три года назад я была в жопу пьяная. Но после этого я три года не напивалась. А теперь вот напилась. Целый день пила.
Таня: Что пила?
Катя: Виски.
Таня: Какая марка?
Катя: «Баллантайн».
Таня: Как и я. Тебе понравилось?
Катя: Нет.
Таня: И мне не понравилось.
Вера: Я видела этого типа разгуливавшим по Таймс-Сквер в одном белье.
Таня: На картинке?
Вера: По ящику. Демонстрировали новое белье от Кэлвина Клейна. И один американский критик заявил, что белье на Таймс-Сквер — это Сикстинская капелла двадцать первого века. Я не могу больше слышать эту фигню, так что заткнитесь вы обе!
Катя извлекает бутылку водки из галошницы. Делает глоток.
Катя: Когда мы впервые встретились, он рассказал мне, что снимает фильм о проститутках.
Вера безнадежно машет рукой.
Таня: Где? (Тянется к бутылке.) Дай глотнуть.
Катя: В метро.
Таня: Где он снимает фильм? Что за картина?
Катя: Документальная.
Вера: О каких проститутках.
Катя: О молодых девчонках здесь, в Москве.
Коля высовывается и внимательно слушает, о чем они говорят. Жалостливо смотрит на бутылку.
Катя: Ладно уж. Вот до сих пор. (Отмеряет ногтем линию на бутылке. Коля пьет.)
Вера (в отчаянии машет рукой): Когда я утром выходила из дому, я забыла намазаться кремом, а на улице сильный ветер, мне показалось, будто с меня сдирают кожу. Представляете, между мной и ветром ничего не было. А потом я подумала, что мне хочется только одного — читать книжки. Из-за Юрия, из-за этой гребаной политики я совершенно перестала читать. А ведь книги отделяли меня от ветра, нищеты, холода, глупости, войны, жизни.
Катя (Коле): Нет, нет! До черты! Я сказала: только до черты.
Выхватывает у него бутылку.
Таня: Нет, ты серьезно? Ты познакомилась с американским режиссером? Не врешь?
Катя: Познакомилась.
Вера: Единственное, чего мне хочется в жизни — это читать. Сесть и читать? Разве я хочу слишком многого?
Таня: Поклянись.
Вера: Чтоб мне света белого не видеть!
Таня: Не ты. Ты.
Вера: Чтоб мне света белого не видеть! Он ищет молодых проституток. Для фильма. Платит 600 долларов за съемочный день.
Таня: Какого возраста должны быть проститутки?
Катя: Тринадцати лет.
Таня: Я попробую выглядеть на тринадцать.
Катя (пьет): Не пизди.
Вера: И моего сыночка я приучу читать книжки. Когда я влюбляюсь, я буквально глотаю книги. Почему ты пьешь и врешь?