В такие дни накануне самых ответственных состязаний важна каждая мелочь, каждая деталь подготовки. Важно даже то, с кем живешь в одной комнате. Соседи у меня были отличные — Валерий Борзов, уже ставший чемпионом в беге на 100 м, и Евгений Аржанов, завоевавший серебряную медаль на 800-метровой дистанции. С Валерием мне предстояло выступить в один день. Он выиграет бег и на 200 м, а я буду выступать в финальных соревнованиях. В том, что Валерий победит, я уверен. Борзов, как говорят спортсмены, сейчас в такой форме, что обыграть его просто невозможно. А мне ничто не должно помешать выполнить олимпийский квалификационный норматив. Правда, была одна помеха... По жребию всех участников квалификационных соревнований разделили на две группы. Я попал во вторую. Время выходить в сектор, а судьи что-то медлят. Оказалось что соревнование первой группы затянулось на целых 35 минут. Там тоже не обошлось, конечно, без неожиданностей: Гена Бессонов разволновался и не выполнил нормы, сдали олимпийские «полномочия» Джентилле и Уокер, не смог преодолеть первого в жизни олимпийского рубежа рекордсмен мира Дуэньяс. И Миша Барибан что-то расклеился, еле-еле попал на основные соревнования...
Теперь моя очередь прыгать. Мы с тренерами решили, что надо попытаться выполнить норматив без особого напряжения, но достаточно убедительно, чтобы оказать дополнительное давление на соперников. Для этого надо хорошо размяться и прыжок сделать уверенно и технично, как на «картинке». Все удалось. Я прыгнул легко на 16,85. Соперники засуетились, задвигались по сектору. Но никому этого результата превысить не удалось. Первый раунд я выиграл. Как-то получится завтра?
На следующий день все проходило, казалось, так же, как и четыре года назад. Я — в секторе, Витольд Анатольевич и Акоп Самвелович — на трибуне. Рядом со мной старые соперники — Пруденсио, Диа и лишь вместо Дудкина — Барибан. Вторая моя олимпийская попытка. План выступления разработан детально — «вариант первого удара». Я прыгаю прямо перед Дремелем, а он самый опасный соперник. Нужно постараться ошеломить его первым прыжком. Поэтому готовлюсь очень тщательно. Что ни говори, а из участников я уже один из самых опытных.
На этот раз я не кладу рядом с началом разбега записки: все помню, и все движения разучены до автоматизма. Это тоже опыт. Мчусь по дорожке для разбега, широко захватывая землю, и «взрываюсь» в прыжке. Есть! 17 метров 35 сантиметров! Недотянул на длину спички до мирового рекорда. Но начало хорошее.
Соперники явно потрясены. Никто не может в первой попытке прыгнуть за семнадцать. Но это меня не должно успокаивать, сейчас опомнятся и бросятся в погоню. Так и есть. Во второй попытке Дремель летит за 17 м — 17,02. Я отвечаю прыжком на 17,19 и, как говорится, держу порох сухим. Йорг явно еще не показал всего, на что способен. Огорчает только, что в финал не попадает Барибан, — у него девятый результат. Совсем слабо прыгнул — 16,30. А ведь имел прыжки за 16,80.
Начинается финал. То ли я стал старше и считаю, что, мол, вот в наше время, то ли в самом деле по накалу эти соревнования не идут в сравнение с Мехико. Только успел подумать об этом, и, на тебе, Дремель приземляется на отметке 17,31. Совсем рядом. А у меня последняя попытка... Собираю все силы. Разбег получился мощным и быстрым. Прыжок — за мировой рекорд. Что такое? Судья поднимает красный флаг. Заступ. Теперь остается только смотреть, как прыгнет Дремель.
Но Йорг уже все отдал в своем пятом прыжке. В последней попытке его «закрутило» и результат всего 15,34. А Пруденсио прибавил — 17,05. Он третий. Бразилец не скрывает радости: вторую олимпийскую награду завоевал. Дремель поздравляет меня, а у самого в глазах печаль... А я?.. Конечно, счастлив. Счастливы и тренеры. И все же обидно, что мировой рекорд устоял. Ведь совсем рядом был! Витольд Анатольевич, словно угадав мои мысли, тихо говорит: «Виктор! Чудак. Ты же выиграл олимпийские игры! Великое дело сделал. А рекорд побьешь. Побьешь дома, в Сухуми, на Кубке Санеева».
И снова, как четыре года назад, я поднялся на верхнюю ступень пьедестала почета. Звучал Гимн нашей Родины. Эти мгновения навсегда остаются в памяти. Мгновения счастья и гордости.
На ХХ Олимпийских играх советские спортсмены достойно выполнили свой долг перед Родиной. Пятьдесят золотых медалей завоевали мы в канун славного юбилея пятидесятилетия образования СССР. Радостно было сознавать, что в этот подарок родной стране вложен и мой труд.
Родина высоко оценила достижения советских олимпийцев. Лучшие из них были отмечены высокими правительственными наградами. Высшей награды — ордена Ленина — были удостоены спринтер Валерий Борзов, тяжелоатлет Василий Алексеев, борцы Александр Медведь и Анатолий Рощин, байдарочница Людмила Пинаева и я. После вручения ордена в Кремле я обещал, что постараюсь сделать все возможное, чтобы достойным образом подготовиться к XXI Олимпийским играм в Монреале. А сейчас мне очень хотелось ответить на награду Родины новым мировым рекордом.
И через десять дней в Сухуми я вышел на старт. Первые пять прыжков не принесли успеха, хотя в каждой попытке я приземлялся за 17-метровой чертой. Оставался один прыжок. Ну как было не вспомнить Мехико? Ведь сумел же я там победить в последнем прыжке! И здесь, в родном сухумском секторе, я попытался мысленно воспроизвести то напряжение борьбы четырехлетней давности. Если в первых попытках я боролся только с мировым рекордом П. Дуэньяса, то сейчас сумел внушить себе, что... проигрываю самые важные соревнования в жизни. Самовнушение оказалось настолько сильным, что, когда шел к началу разбега, даже оглянулся: где же тот соперник, у которого я должен выиграть? Прыжок получился стремительным и яростным. Аплодисменты, вспыхнувшие на трибуне после моего приземления, внезапно смолкли. Казалось, что зрители боялись помешать судьям точно измерить результат. Главный судья состязаний придирчиво проверил точность измерения, и по тому, как он улыбнулся мне, я понял, что мечта сбылась: 17 метров 44 сантиметра! Мировой рекорд в тройном прыжке снова вернулся в нашу страну.
Главный соперник
На моей последней послеолимпийской пресс-конференции, о которой я говорил в начале книги, один из журналистов просил, чтобы я рассказал о наиболее ярких эпизодах борьбы с соперниками. Вопрос этот довольно стандартный, обязательный при каждой встрече с журналистами. И ответы на него тоже достаточно шаблонны, о чем я расскажу чуть дальше. Но в тот раз, я уже говорил, мною двигало стремление к откровенности. Журналист был, кажется, немало удивлен, когда я ответил, что всегда считал главным соперником самого себя и во всех соревнованиях боролся не столько с конкурентами, сколько с самим собой. По-моему, тогда этот ответ не только спрашивающему, но и многим другим показался неким кокетством уходящего из спорта атлета. Но я на самом деле не кривил душой и сказал только то, что думал. Попробую пояснить свою мысль.
Ведь, в конце концов, тройной прыжок не борьба и не бокс, где соперники непосредственно входят в соприкосновение друг с другом и могут как-то ограничить действия своего конкурента и победить его с помощью какого-либо приема силой своих мышц. В секторе мы прыгаем каждый за себя. Действия соперника от нас не зависят.
Я читал как-то после Олимпиады в Мюнхене в одной из газетных заметок, что, «захватив лидерство в первой попытке прыжком на 17,35, Санеев сумел в дальнейшем удержать его до конца состязаний». А что это значит — сумел удержать лидерство? Ведь это не бег, где каждый участник пытается осуществить собственный тактический план и с помощью смены ритма и скорости воздействует на ход состязаний, где можно диктовать темп, не позволяя конкуренту опередить себя. Это не я удержал лидерство, а соперники, и в первую очередь Йорг Дремель из ГДР, не сумели прыгнуть дальше, чем я. И никакой моей заслуги в этом не было. Тот же Дремель в 1970 и 1971 годах дважды побеждал меня, причем на таких состязаниях, как Кубок и чемпионат Европы, и, несмотря на мое «умение бороться с соперниками» и «характер бойца» (привожу эти выражения в кавычках, потому что они принадлежат не мне), я так и не смог победить в этих состязаниях. Соперник оказался сильнее.