Заглянув к Соловьеву, Дмитриев незамедлительно поделился с ним своими подозрениями и по удивленному выражению его лица понял, что тот вряд ли мог сливать информацию людям губернатора. Такое искреннее недоумение искусственно не сыграть, особенно столь прямолинейному человеку, как Михалыч.
— Я даже не знаю, на кого подумать, — сказал Александр. — Конечно, здесь всякие люди работают, но чтоб такое! Поверить не могу!
— Однако предатель есть. И чем скорее мы его отыщем, тем лучше для всех нас.
— Вот что, давай я Ленку позову, секретаршу свою. Может, у нее в последнее время кто–то интересовался твоими или Володькиными координатами.
— Нет, — взволнованно закивала головой секретарша, — никто с такими просьбами ко мне не обращался.
— Точно? — спросил Соловьев. — Постарайся вспомнить. Это очень важно!
— Ну разве что…
— Кто? — закричал Соловьев — Говори!
— Генка… Зотов Генка, — испуганно пролепетала Лена. — Он несколько дней назад спрашивал адрес Володьки. Вроде ему для какой–то там базы понадобилось.
— Спасибо, Лена, можешь идти.
— А что–нибудь случилось? Не нужно было говорить?
— Нет–нет. Ты все сделала правильно. Но если он или кто–нибудь еще вдруг начнет интересоваться данными коллег, мигом об этом свистни.
— Конечно, Александр Михайлович.
— Неужели Зотов! — вскричал Соловьев, когда секретарша ушла. — Не может быть.
— Ну и мразь! Ему никогда не сиделось на месте! Постоянно жаловался, что его принижают, недооценивают!
— Не пори горячку. У нас нет никаких доказательств — только подозрения. Я поговорю с ним.
— Нет уж, я сам с ним поговорю. Я заставлю его сознаться. Если это он — придушу собственными руками.
— Ты не психуй. Лучше подумай, что нам с субботним эфиром делать? Не дает мне покоя этот мальчишка. Может, его действительно отговорить от этой затеи?
— Теперь уже поздно. Он и слушать ничего не хочет!
— А может, в приказном порядке? Конечно, это вызовет целый ряд проблем, но хоть спать по ночам смогу спокойно!
— Я сам много об этом думал. Нет, не стоит. Это убьет его быстрее бандитской пули.
— Все настолько серьезно?
— Даже больше, чем ты можешь себе представить. Володька уверен, что это дело всей его жизни. Ради него он отказался от денег и перспектив, хотя вполне мог принять предложение Анохина и ничем не рисковать.
— Крепкий, видать, у парня характер.
— Это не характер, Саша. Это романтическое детство у него в жопе играет!
После визита Алексея на душе у Соловьева стало совсем неспокойно. И так полно собственных проблем, как еще предатель в их рядах вдруг объявился. Сколько лет здесь работал — ничего подобного не было, а тут вдруг на тебе! Господи, что за люди вокруг! Это не люди — волки. Куда скрыться от них, куда бежать? Почему вместо того, чтобы спокойно заниматься делом, он должен вылавливать шпионов и терзаться муками совести?
Эх, ладно… С Зотовым пусть Лешка разбирается, благо сам вызвался, а у него своих дел по горло. Вытащив записную книжку, Александр нашел номер Мельникова и снял трубку. Откровенно говоря, звонить теперь уже бывшему приятелю не хотелось, но без него узнать о том, где находится священник, не представлялось возможным.
— Женя, привет, это Соловьев.
— И что тебе нужно?
— Я перед отцом Димитрием хотел извиниться. Не подскажешь, где он сейчас обитает?
— Что, совесть замучила? — ехидно поинтересовался Мельников.
— Замучила, Жень…
— Эх, где она раньше–то была? Не поздно ли опомнился?
— Лучше поздно, чем никогда. Так ты дашь адрес?
— Записывай.
Оказалось, что отец Димитрий живет сейчас в одной из подмосковных деревень, и, побросав все дела, шеф отдела новостей отправился туда. Полуразвалившийся домик священника Соловьеву пришлось искать довольно долго. В деревне все строения на один лад, а улочки зачастую не имеют никаких обозначений. Припарковав машину возле лесной опушки, Александр постучался в дверь. Хозяин открыл почти сразу же, но, взглянув на него, Соловьев обомлел. В этом исхудавшем и поседевшем человеке было трудно признать того счастливого и добродушного священника, с которым Александра когда–то познакомил Мельников. Это был не мужчина, а осунувшийся старик, но, увидев Соловьева, на его устах почему–то вновь заиграла улыбка.
— Пришел–таки, — сказал он, кивая головой. — А я знал, что ты придешь.
— Почему? — удивился Соловьев.
— А натура у тебя такая… Да ты не стой на пороге, проходи в дом. Там и поговорим.
— Простите меня, если сможете, — сказал Александр, когда они сели за стол и отец Димитрий разлил по кружкам горячий чай. — Я бы по своей воле ни за что на такое не пошел, но приказ поступил сверху, а тут уж от меня мало что зависело.