Ей было тем тяжелее чувствовать себя «неуспевающей» ученицей, что она была теперь у всех на виду. О ней писали в газетах, многие помнили её по кинокартинам, и совсем незнакомые ребята на улице узнавали её:
– Смотри, Василинка из кино!
– Верно! Она самая. Дочь партизана! Знакомясь с Гулей, взрослые обычно говорили ей:
– А, Гуля Королёва! Как же, знаем про тебя, видели. Ну, а как ты учишься? Конечно, отличница?
– Нет, – угрюмо отвечала Гуля и старалась поскорее отойти в сторону.
Из Москвы приехала в Одессу на кинофабрику журналистка. Она забросала Гулю самыми разнообразными вопросами: давно ли Гуля снимается, какие из своих ролей любит особенно, чувствует ли удовлетворение от своей работы.
– Нисколько не чувствую, – сказала Гуля.
– Ах, вот как? И ты не собираешься быть артисткой?
– Не собираюсь.
– Интересно, – сказала журналистка и стала что-то записывать в своём блокноте.
Это совсем смутило Гулю, и она перестала отвечать на вопросы. Но журналистка не отступала.
– Что ж ты молчишь? Трудно сниматься в кино?
– Трудно, – ответила наконец Гуля.
– Почему же трудно?
– Нужно стоять неподвижно, а мухи кусают за ноги.
Журналистка всплеснула руками и засмеялась. Гуля и сама не могла удержаться от улыбки.
– Ну, а как ты учишься? Конечно, отлично?
– Плохо, – сказала Гуля, и улыбка сразу сбежала у неё с губ.
– Неужели плохо? – удивилась журналистка и отодвинула блокнот.
Гуля ничего не ответила. Она не могла сказать, что учение стало для неё в последнее время больным местом.
Однажды Гуля вернулась домой из школы вся в слезах. Бросив сумку с размаху на диван, она уселась на подоконнике и забарабанила по стеклу пальцами.
– Ну вот, – сказала она, – теперь целая история!
– А что опять случилось? – спросила мама. – Какая история?
– С географией! – ответила Гуля. – Сегодня вызвали, а как я могу отвечать, если я ничего, ничего не знаю?
– Отчего же ты ничего не знаешь?
– Да я же полгода пропустила!
И, закрыв лицо ладонями, она залилась слезами.
– Вот честное пионерское, – говорила она плача, – всю жизнь теперь буду заниматься только одной географией. Бог с ним, с кино, если от него такие неприятности!
Мать несколько минут смотрела на Гулю молча.
– Вот что, Гуля, – сказала она наконец, – давай поговорим с тобой серьёзно. О чём ты плачешь?
– Если бы ты знала, как мне было стыдно сегодня на географии, ты бы не спрашивала!
– А кто в этом виноват?
– Да ведь не могу же я два дела разом делать – и сниматься и учиться!
– Ну, перестань сниматься.
– Жалко очень.
– Тогда брось школу.
– Что ты, мама! Разве это можно?
– Отчего же? Чем так учиться, как ты сейчас, лучше совсем бросить. Кино тут ни при чём. Просто у тебя нет характера.
Гуля посмотрела на мать обиженно и насухо вытерла слёзы.
– Как это нет? – спросила она.
– Конечно, нет, – сказала мама. – Сколько людей на свете должны и работать и учиться. И прекрасно успевают. А ты не успеваешь ничего. Возишь с собой целый чемодан книжек, а не можешь заставить себя открыть их. Ну, что поделаешь! Видно, придётся помочь тебе…
– Как помочь?
– Взять репетитора, что ли. Пусть он тебя подтянет.
Гуля закусила губу.
– Вот пойду завтра к вашему директору, – спокойно продолжала мама, – и спрошу у него, не может ли он порекомендовать какого-нибудь студента или старшеклассника. А может быть, отличника из вашего класса.
– Нет уж, – негромко сказала Гуля и упрямо опустила голову. – Не хочу я.
– Почему же? Тебе легче будет…
– Нет уж! – повторила Гуля, решительно вставая с места. – Не надо мне репетитора. До этого дело ещё не дошло.
ВТОРАЯ ВЫСОТА
Несколько месяцев боролась Гуля с географией, историей, алгеброй, а главное – с собой.
Выучить как следует уроки на завтра, хорошо, с блеском ответить один раз было не так трудно. Но наверстать всё потерянное, пропущенное, вечно догонять, догонять, возвращаться назад, учить то, что другие уже давно выучили, – для этого и в самом деле нужно было много выдержки и терпения.
Подошли экзамены.
Балконная дверь и окна открыты настежь, и в комнату доносится медовый запах лип и акаций. Совсем близко, за поворотом тихой улицы, гремит и движется море. Не так-то легко усидеть в такой чудесный день дома, особенно когда тебе всего тринадцать лет и на берегу тебя ждёт лодка.
Но Гуля разложила на столе книги, на стене развесила географическую карту и вместе с подругами готовится к экзамену.
– Наша страна – самая большая из всех стран мира, – торжественно начинает она рассказывать первую главу учебника географии.
Гуля рассказывает, а подруги её, которым она придумала смешные прозвища – Лёля Пончик и Лина Блин, – тоже не теряют времени даром: Лина раскрашивает зелёным карандашом пальмы на набережной Батуми в учебнике географии, а Лёля рисует на обложке алгебраического задачника портрет почтмейстера Шпекина.
Гуля строго и пристально смотрит на Лёлю и Лину,
– По рисованию экзамена не будет, – говорит она, – а на географии вы провалитесь. Вы даже не слушаете, что я рассказываю.
Лёля и Лина откладывают в сторону карандаши.
– Ну что ты! Как это не слушаем! Рассказывай! Гуля крупными шагами прошлась из угла в угол.
– Чтобы проехать в курьерском поезде нашу страну с западной границы во Владивосток, надо ехать двенадцать суток…
– Вот бы хорошо! – задумчиво говорит Лина. – Едешь, едешь – и никаких тебе географий…
– Ну, положим, без географии далеко не уедешь, – говорит Гуля и открывает новую страницу в учебнике. – Теперь – моря. Хочешь ты поплавать по морям, Пончик?